Слушай, прикинь, звонит мне на днях золовка ну, Танька. И с такой наглостью, аж чуть уши не завяли: “А мы вот подумали, чего дачке зря стоять, поедем туда всей семьёй на новогодние каникулы. Воздух, горка, баня. Ты ж всё равно на работе торчишь, а Илюше нужен отдых, но он с нами не поедет, мечтает выспаться. Давай, говорю, ключи, мы завтра заедем!”
Стою я на кухне, посуду мою, и просто выпала в осадок. Уж кому-кому, а Таниному нахрапу удивляться бы не должна, но всё равно в такой лоб, будто у нас пансион, а не дом! Да ещё орёт в трубку, аж телефон пришлось отодвинуть.
Говорю ей тихо, чтобы сразу на крик не переходить:
Стоп, Татьяна, как это решили? С кем решили? Это не база отдыха, это наш с Илюшей дом. Мы, между прочим, сами туда собирались.
А она:
Да ну тебя! Ты ж всё равно затрудишься, а дача стоит, зачем простаивать? У вас места вагон, два этажа. Мы вам мешать не будем. Даже лучше не приезжайте мы шумные, а вам с книжками скучно будет!
У меня щеки пылают уже. Сразу представляю: Танькин муж Сёма, который под шансон да коньяк душу изливает, их дети вечно всё вверх дном, да ещё и какая-нибудь их компания в придачу. А на дачу эту я все накопления вложила, даже Евро на море не ездила, всё туда.
Я ей уже без сантиментов:
Нет, Таня. Не дам ключи. Там всё не так просто: септик, котел… и я не хочу там посторонних компаний.
Тут она на ор:
Это мы посторонние?! Я, родная сестра мужчины твоего? Я сейчас маме позвоню, узнаешь, как родню встречаешь!
Бросила трубку, а у меня руки аж дрожат. Понимаю, это ещё только разминка. Сейчас уже Нина Ильинична, свекровь, в бой пойдёт. Логово осаждать.
Илюша приходит на кухню, старается быть душкой, а сам притих видать, надеялся, что я сама всё утрясу.
Начал издалека, мол, Ну чего ты так резко, родные же люди. Не обижайся, Ленка. Я его руку с плеча убираю нет сил.
Ты помнишь прошлый май?
Ну, было дело
Было дело привалили шашлычки пожарить. Итог: папина яблоня сломана, ковёр в гостиной прожжен углями, неделю драла так и не отмылся, гора грязной посуды, потому что у меня, мол, маникюр, а у вас посудомойка, только они и туда всё навалили с едой, фильтр забился! Ваза разбита, пионы вытоптаны!
Дети ж
Дети? Саша пятнадцать, Даша тринадцать! Это не малыши же, прекрасно всё понимают. В бане чуть дом не спалили! И ты хочешь им ключи дать? На неделю, зимой?!
Ну, Гена пообещал следить
Гена только за рюмкой следит!
Повернулась к окну прямо зло кипит.
Нет, Илюша. Не отдам. Это мой дом, юридически и по факту. Все деньги, что от квартиры бабушки остались, в ремонт ушли. И я там знаю каждый гвоздь. Никому не позволю превратить его в свинарник.
Вечером тишина Илюша в спальню сбежал, я с чаем на кухне осталась, смотрю на дом не как на дачу, а на свою крепость, которую строила и хранила.
Тут в субботу звонок в дверь свекровь, как на параде: в меховой шапке, накрашена, сумка огромная, а из неё хвост мороженой щуки.
Открывай, Лена! Разговор есть!
Зашла и сразу пространство заняла:
Ну, рассказывай, как ты с родней мужа поступила. Мы-то по-людски просим, ключи дай все десять лет ремонт делаем, детям дышать нечем. А у вас хоромы простаивают. Жаль?
Я спокойно:
Нина Ильинична, не хоромы, а дом. Светкин ремонт пятый год идёт, и это не повод жить за чужой счёт. Помню прошлый их визит до сих пор из штор запах сигарет не выветрился, просила не курить.
Подумаешь, покурили! Проветришь! Лена, ты только о вещах думаешь, а о людях забыла. Я Ваню добрым вырастила, а ты его жадным сделала. В гроб дачу не заберёшь!
Мама пытается Илюша вставить.
Молчи! Жена тобой крутит!
Генке 45, юбилей! Хотели по-людски, на природе, мяса купили, гостей позвали! А теперь всё отменять? Позориться перед людьми?
Не мои проблемы, что вы гостей пригласили в чужой дом не спросив, режу правду-матку. Это называется наглость.
Свекровь аж покраснела, но я крепко стою, Илюша как между двух костров.
Так завтра Света приедет, чтоб ключи были. Напиши ей инструкцию, как котёл включать. Иначе не сын ты мне! А ты, Лена, запомни этот день: земля круглая!
Хлопнула дверью. У нас такая тишина в квартире, только часы тикают.
Ты же не отдашь? спрашивает Илюша тихо.
Не отдам. И, более того, мы сами завтра на дачу едем.
Но ты отчёт хотела делать
Всё поменялось. Если не мы они реально влезут хоть в окно. Твоя сестра не промах.
Лена, ну и война
Это не война это защита нашего дома. Собирай вещи.
Уехали рано, город в снегу, всё украшено, но настроение совсем не праздничное. Илюша всё на телефон свой косится, а я хоть бы не звонил никто.
До дачи чуть больше часа ехали, поселок тихий, снег лежит ровно, наш дом будто с картинки из светлого бруса, с крышей под снегом. Зашли, протопили, включили полы, я за ёлочными игрушками пошла Сразу легче стало, будто дома.
К обеду пахнет елью и мандаринами, Илюша снег чистит, я смотрю ему тоже нужна эта тишина. Он просто не мог в этом признаться.
Ровно в три гудок под окном. Смотрю: у ворот две машины Генин джип и какая-то легковушка. Толпа вывалилась: Таня сияет, Сёма в куртке, дети, какая-то пара с собакой ну, реально здоровый ротвейлер без намордника, и Нина Ильинична как адмирал.
Илюша, бедный, с лопатой в руке замер.
Открывайте, хозяева, гости прибыли! орёт Сёма.
Я куртку, валенки и на крыльцо.
Витя, ну откройте, мы же свои! Таня к калитке рвётся.
Ленка чего прячешься? Мы решили сюрприз сделать! Вместе веселее!
Я к Илье, тихо так:
Мы гостей не ждали.
Да ладно, сюрприз! Мясо, водку ящик! Вот Толик с женой, собака смирная, не тронет. Пускай, ну что ты!
Только пусть собаку уберут от туи моей!
Это ж дерево! Таня в голос.
Открывайте теперь, детям в туалет надо!
Туалет на заправке, пять километров, сказала чётко. Я вчера предупредила: дача занята. Мы тут вдвоём. Для компании с собакой места нет.
Пауза за забором. Вот они понадеялись, что приедут по факту, но не тут-то было.
Ты что, не пустишь? свекровь срывается на визг. Мать родную?
Илья, скажи ей!
Он смотрит, прям мольба в глазах.
Лена, ну как… уже приехали…
Вот так. Откроешь будет дебош, собака всё перероет, дети разнесут второй этаж, Таня будет меня жизни учить, а Сёма курить в гостиной. Оно тебе надо? Или хочешь Новый год спокойно встретить? Прямо сейчас решай!
Он на гостей смотрит Сёма уже ногой по колесу лупит, Таня мне фигу показывает из окна, дети снежки-шарами в окна кидают
И тут Илюша выпрямился, встал к калитке и, может, не громко, зато твёрдо:
Мама, Тань, Лена права. Мы предупреждали гостей не ждём, ключи не дам. Уезжайте.
ЧТО?! хором.
Что слышали. Это тоже мой дом, я больше балагана не хочу. Разворачивайтесь.
Да ты… Сёма суёт руку к замку, я лопату перекидываю.
Уходи, Сёма. Я полицию вызову чужие ломятся, тут охрана на посёлке.
Посторонние?! Нина Ильинична аж захлебнулась. Будь ты проклят, и твоя змея!
Поехали! Таня мужа за рукав тянет, Пусть сидят тут! Мы к Толику поедем!
Толик только: У меня буржуйка, затопим!
Машины гудят, буксуют, уехали. Только снег пожелтел у туи…
Илюша лопату в снег, сел на ступеньки:
Господи, какой стыд… Мама ведь…
Я рядом, обняла:
Не позор, а взрослая позиция. Ты, наконец, за себя и за нас постоял. Не за их клан за семью.
Она не простит.
Простит. Как понадобимся. Но теперь знает на нашей территории нельзя без спроса. И хоть через раз, но уважать начнёт.
Правда?
Знаю. А если нет нам самим спокойнее. Пойдём, сварю тебе глинтвейн, ты замёрз…
Дом тёплый, шторы задернула и будто весь мир остался снаружи. Сидим у камина, молчим но это не обида, а уют.
Три дня прошли отлично: по лесу гуляли, своё мясо жарили, в бане парились, книжки читали. Телефоны молчали объявили нам бойкот. 3-го января Танька Илье фотку кидает: какой-то недостроенный сарай, буржуйка, ящики, ряхи опухшие. А мы и без вас гуляем! Завидуйте!
Я только усмехнулась на этот бардак смотреть не хочется. У меня свой уют, свой Илюша, своё спокойствие.
Через неделю в городе звонок от свекрови: голос ледяной, но просит отвезти в поликлинику. О даче ни слова. Граница установлена. Потом, конечно, были мелкие перестрелки, но дом остался наш.
Я поняла главное: иногда надо быть плохой для чужих, чтобы остаться хорошей для себя и своих.
А ключи теперь не на тумбе, а в сейфе… На всякий случай.
