Слушай, представляешь, вот расскажу тебе одну историю, как будто за чаем сидим.
Сергей Ефимович, наш с тобой ровесник, на пенсии уже третий год, но всё ещё живёт по расписанию каждое утро без будильника поднимается в шесть-тридцать. В квартире на Чкаловской утром тишина, только старый холодильник на кухне шумит за стенкой. Сергей тянется за очками, глядит в окно на улице серая рассветная Москва и редкие шестёрки да гранты по лужам проезжают.
Раньше в это время он собирался на работу: рутина душ, тёртый подоконник ванной, шорохи соседей, знакомое щёлканье радио у Романыча за стенкой. Сейчас радио так же играет, а он уже думает: А чем заняться сегодня? Всё вроде своё, а всё немного иначе жена ушла четыре года как, а дети разъехались по своим московским микрорайонам, живут семьёй, делят рубли; у него остались квартира, гараж и дача.
Насчёт гаража: раньше, лет пятнадцать назад, половину выходных Сергей там пропадал, что-то колдовал с Нивой, ругался на наши заоблачные цены на бензин и шутил с соседями про Спартак. Сейчас всё проще: сервисы-шиномонтажи стали кругом, лампочку поменять можно за пять минут и тысячу рублей. Но гараж не бросил он ведь как временной мешочек: там и инструменты, и зимние шины, и десяток коробок со старым всем нужным. Да и просто привычное, своё.
А ещё остался небольшой деревянный дом в Подмосковье, в садовом участке под Сергиевом Посадом. Домик этот им с Зиной (это жена его была) достался от тёщи, и когда дети были маленькие, чуть ли не каждую субботу туда мчали: картошку сажали, на табуретку ставили магнитофон Юпитер, пели под баян.
Теперь там пусто. Сергей человек с привычками: к гаражу заезжает, на дачу иногда мотается, чтобы жить в понятной системе координат: Вот квартира, вот гараж, вот дача. Как будто окружающий мир держится на этих точках.
Вчера приезжали дети: Алёша с женой и сыном Пашкой (внук весёлый малый, радует). Ксюша тоже приезжала с мужем. Посидели, поели пирог, поболтали вроде просто, но в какой-то момент разговор свернул к деньгам. Лёша жалуется: Пап, ипотека душит, проценты всё растут Ксюша причитает: Детский сад и секции по стоимости с квартирой соревнуются Слушает их Сергей сам помнит, как по рублям считал, чтобы до зарплаты дотянуть. Но тогда у него ни гаража, ни дачи не было только съёмная комнатушка, куча надежд да молодость.
И тут сын, помявшись, говорит:
Пап, а может, продашь что-нибудь? Ну, например, дачу или гараж Ты же туда почти не ездишь.
Сергей тогда ляпнул что-то шутливое, разговор быстро свернули, а ночью крутилось в голове это всё равно не ездишь
Наутро, позавтракав с чаем и вчерашним хлебом, решил поехать на дачу надо же знать, как там после зимы. Собрался, оделся, взял ключи и пошёл в гараж, захватил инструменты. Замок, как всегда, поскрипывает, пахнет бензином и пылью, коробки с кустарником, полка с банками. Привычно прошёл взглядом всё на своих местах. Даже старые доски, из которых когда-то хотел сколотить лавку для дачи, до сих пор лежат.
По дороге к даче привычный маршрут под Сергиев: сугробы ещё серые, промёрзшие, местами талая вода. У ворот садового товарищества Надежда Степановна, сторожиха, кивает ему знакомые лица. Домик встречает тишиной, как будто замер после зимы: забор покосился, калитка скрипучая. Сергей снимает с кровати старый плед, вытряхивает, открывает окна, в маленькой кухне на плите эмалированная кастрюля какой там раньше компот варили!
Проходит по дому, касается ладонью стен, дверных ручек всё как прежде. В детской стоит двухъярусная кровать, на верхней полке плюшевый мишка с оторванным ухом. Сразу вспоминается сын, который когда-то ревел из-за этого уха, а он, не найдя клея, прикрутил ухо изолентой.
Выходит в огород: снег почти сошёл, грядки влажные, в углу мангал ржавый. Вспоминает летние вечера: картошка, шашлыки, сидят с Зиной на крыльце, чай в подстаканниках Сердце сжимается.
Сел на пластиковый стул, достал телефон сообщения от детей: Пап, давай порассуждаем Всё разумно: чтобы имущество не лежало мёртвым грузом, чтобы молодым помочь, чтобы старикам не надрываться. Он понимает их, но сидя на дачном стуле, слыша, как где-то собака лает, желание продавать совсем не кажется разумным.
К вечеру возвращается домой, а там записка: Пап, заедем вечером обсудим. Приезжают: Лёша с женой, Ксюша без своего внука оставили бабушке. На кухне привычно печенье, чай, фрукты, но никто не притрагивается. Разговор всё в том же кругу: Пап, ты сам говорил тяжело тебе одному, огород, крыша, забор. Каждый год деньги уходят Сегодня был всё нормально, отвечает. Сейчас нормально, а дальше? Через пять лет тоже будешь? бросает невестка. Ты же не вечный
Дочка аккуратнее: Пап, давай решим. Можем продать, деньги разделить часть тебе, часть детям, ипотека бы облегчилась Я и так помогаю продукты, внука забираю иногда Но у них свои аргументы: Пап, нужны сейчас деньги проценты зашкаливают, кризис В какой-то момент чувствует, что между ними целая пропасть из цифр и планов.
Он пытался объяснить: Для меня это не просто имущество. Гараж я с отцом строил своими руками, а дача тут вы росли. Лёша понимает, кивает, но объясняет по-своему: Ты один уже не тянешь, папа. Он предлагает компромисс: Может, оформим на вас, а пока я буду ездить как раньше?
Обдумывали долго: дети признаются откровенно, что дача для них скорее воспоминание, чем нужная штука, у Ксюши вообще планы в другой город переехать, если получится. Он вдруг понимает, что для них всё это прошлое, а его настоящее и будущее только эти несколько точек на карте: квартира-гараж-дача.
Долго говорили, затем Сергей сказал: Дайте подумать. Не завтра, не через неделю Это не шкаф на Авито продать. Дети вздохнули, но согласились. Когда они уехали, в квартире поселилась пустота и вдруг появилась какая-то усталая ясность.
Следующими днями Сергей перебирал бумаги паспорт, документы на дачу и гараж, вспоминал каждую мелочь. Решил в гараже выбросить лишнее: коробки, болты, старые запчасти. Заглянул сосед Серёга, старый знакомый: Дело, говорит, нужное, я вот свой гараж продал, деньги сыну на Ладу отдал, теперь без гаража, но пацан рад.
Дома Сергей долго ворочал мысли, а потом позвонил дочери: Решил оформим дачу на вас с Лёшей, поровну. Но продавать пока не будем пока ноги носят, буду ездить сам, потом сами решайте. Дочь тихо: Пап, ты уверен? Уверен, отвечает, хотя внутри кошки скребут.
Через неделю сходили к нотариусу, оформили договор дарения. Сергей подписывал бумаги, рука дрожала от волнения, а внутри будто что-то отрезал от себя но иначе не получается. Гараж оставил себе хоть кусочек, где можно копаться, на месте быть.
Жизнь продолжилась: отпуск в Москве, пенсионные будни, иногда выезд на дачу. Домик теперь уже не его по бумажкам, но ключи у него и когда приходит с зонтиком на веранду, всё кажется своим. Кровать, стол, медведь с ухом. Всё на месте, и только в голове щёлкает: Когда-нибудь этот ключ будет у детей или, может, совсем чужих людей.
И всё равно выходит в огород, копает грядку; усталость наваливается, сердце ноет зато чувствует: живой, нужен себе, земле, запаху сырой коричневой почвы. На крыльце чай из термоса, солнечный луч рисует пыль на подоконнике настоящее, которое пока ещё не отдали.
И думает: главное успеть побыть в своих местах, даже если по бумагам они уже не твои. Чаще помнить, каково это чувствовать землю под ногами и быть на своём месте, пусть и совсем не вечно.
Вот так История вроде простая, а мы с тобой, наверное, каждый что-то узнаём в этой старой Ниве, в даче, в ключах, которые держим, будто держим себя внутри.
