Ольга Сергеевна, опять этот сервиз на стол поставила? недовольно поморщился Виктор Андреевич, разглядывая тарелку, которую жена только что аккуратно поместила на свежевыстиранную скатерть.
Ольга застыла на секунду, с пучком петрушки. Так и хотелось ответить что-то резкое, что тот сервиз с золотой окантовкой нельзя мыть в посудомойке, а стоять ночью у раковины после ухода гостей она точно не собирается. Но проглотила. Сегодня Виктор отмечает юбилей пятьдесят лет, а ссориться в такой вечер ей было совсем ни к чему.
Вить, тот сервиз на двенадцать человек, а нас всего четверо. А эти тарелки поглубже для жаркого как раз. Ты лучше водку проверь, охладилась ли. Гена с Мариной вот-вот будут.
Виктор буркнул что-то себе под нос и пошёл проверять холодильник. Ольга тяжело взглянула ему вслед. Последняя неделя сплошной “конец квартала” на работе, отчёты, аврал, и плюс вечная готовка. Виктор от ресторана отказался категорично: «Ты, Оль, лучше всех готовишь, да и деньги зря переплачивать не с руки».
Конечно, приятно, когда муж хвалит твою стряпню, но за этой похвалой, как всегда, скрывалась особая бережливость и нежелание смотреть на цены в меню. В итоге Ольга три вечера кряду мариновала мясо, крутила рулетики из баклажанов любимый закусон юбиляра, пекла коржи для “Наполеона”, варила овощи для салатов. Ноги под конец гудели, спина ныла, а маникюр так и не удалось сделать пришлось покрыть ногти прозрачным лаком.
Звук звонка в дверь заставил её вздрогнуть.
Сейчас, иду! крикнул Виктор, вмиг преобразившись из бурчуна в улыбчивого хозяина дома.
Марина вошла грациозно, будто сошла со страниц глянца. Наталья Геннадьевна жена Гены, лучшего друга Виктора, всегда выглядела роскошно: стройная, ухоженная, в бежевом платье по фигуре, с фирменным пакетом из бутика в руках. За ней топал Гена с пакетами и бутылками.
Ольга Сергеевна, дорогая! Марина поцеловала хозяйку в щёку, обдав ароматом дорогого парфюма. Как пахнет! Опять совершила подвиг у плиты? Я бы не смогла: Гене сразу сказала если хочет праздник, веди в ресторан, да ещё маникюр жалко.
Ольга невольно спрятала руки за спину.
Ну кому-то надо и уют создавать, улыбнулась, принимая пальто. Проходите, уже всё готово, садитесь к столу.
Праздник начался традиционно: тосты за здоровье юбиляра, обсуждение подарков (Гена принёс супершикарную удочку, о которой Виктор мечтал не меньше полугода), дружеские шутки. Ольга бегала между кухней и гостиной, меняла тарелки, следила за полными бокалами, сама съев только ложку оливье и кусочек сыра.
Виктор, подогретый первой рюмкой, расслабился и вдруг стал с восхищением смотреть на Марину, которая, как истинная дама, вилочкой аккуратно накалывала рыбку.
Марина, ты как всегда прекрасна! Вот смотрю на тебя и думаю: ведьма ты настоящая, ешь и не толстеешь, платье как на картинке сразу видно, женская дисциплина.
Ой, Витя, что ты, кокетничала Марина, поправляя локон. Просто дисциплина: спортзал, никаких булок после шести и уход за собой. Крема хорошие, ну и настроение.
Вот! вскричал Виктор, Дисциплина, Ольга Сергеевна! У тебя всё “устала, некогда”. Марина тоже работает, а выглядит лучше всех.
Ольга именно в этот момент тащила из кухни большую тарелку с запечённой бужениной, замерла. Она работала главным бухгалтером в волгоградской фирме, держала дом, дачу и ещё помогала детям с детьми, если вызывали внуков на выходные. Марина же администратор в элитном салоне, дети отсутствуют, смены через день.
Вить, не сравнивай, мягко сказала она, у каждого свой ритм. Пробуйте буженину: с черносливом, по новому рецепту.
Но Виктор разошёлся.
Да, еда… Любовь глазами! Гена, тебе повезло, дома не просто хозяйка, а настоящая фея! А я… смотрю вечные кастрюли, запах лука. Говорю: сходи в зал, займись собой. А у неё всё “спина болит”, “давление”. Как будто мне легко!
Гена засмущался:
Да брось, Витя, у тебя Оля золото. Мясо у неё загляденье. Маринка такое не умеет, мы чаще полуфабрикаты и доставка.
Вот и я не люблю готовить, пыталась разрядить Марина, но вышло, наоборот, обидно. Зато всегда время для себя. Мужчина должен гордиться женой, правда, Витя?
Виктор закивал с жаром:
Золотые слова! Только, Ольга, ты как будто всегда усталая, даже платье не спасает. А у Маришки глаза горят, жизнь играет! А твои глаза… только про скидки думают.
Тишина за столом стала вязкой. Гена ушёл в свой салат, Марина заерзала. Ольга вспомнила, как вчера в полночь гладила Виктору рубашку, как копила на спиннинг к юбилею, как жертвовала салонами ради подарка мужу…
Вить, хватит, твёрдо сказала она. Ты уже не в себе.
Да я правду говорю! Друг познаётся в беде, а жена в сравнении. Смотрю: не в твою пользу! У Гены блеск, а мне краснеть! Ты себя в зеркало видела? Морщины, лишний вес, старая!
Мы не ровесницы, Вить. Марине тридцать восемь, мне сорок восемь. И сумки на пятый этаж таскаю сама, когда лифт ломается, а ты лежишь на диване.
Ох, началось! скривился Виктор. Я деньги приношу! Имею право требовать жену “соответствующую”. А ты только салаты. Вот, кстати, салат! Даже его нормально сделать не можешь: у Маришки на Новый год воздушный, лёгкий, а у тебя каша майонезная. Прямо как ты.
Это стала последней каплей. Привычное терпение внутри Ольги оборвалось, сменившись ледяным равнодушием.
Она аккуратно подошла к столу, взяла большой салатник с “Селёдкой под шубой” плотной, слоистой, майонезной. Обошла стол и встала за спиной мужа.
Виктор смотрел, не понимая:
Ну? Чего встала? Соли мало?
Нет, всего достаточно. Просто ты прав я умею только салаты. Значит, он тебе нужнее всех.
И, не колеблясь, перевернула блюдо на его колени.
Звук был сочный, влажный. Масса медленно поползла по светлым юбилейным брюкам.
Гена застыл, Марина ахнула, Ольга поставила пустую тарелку на стол.
Вкуса полно, Вить и все натуральное. Хочешь эстетики сам убирай, или вызови клининг. Ты у нас статусный мужчина, обеспечишь.
Виктор вскакивал, кричал, хватал клочья салата, ругался. Гена держал его за руку, Марина бледнела. Ольга спокойно ушла в прихожую, взяла свой плащ:
Я пойду, займусь собой. Вдохновляться, как ты советовал.
Марина выбежала ей вслед, растерянно хлопая ресницами:
Оль, не уходи! Он же не со зла…
Со зла, ответила Ольга. Так всю жизнь думал, раньше просто молчал. Спасибо, что глаза открыла.
Вышла на улицу. Куда идти не важно, оставаться дома не могла. Села на скамейку у подъезда, вызвала такси. «К маме», решила. Квартира стояла пустой после смерти мамы, но пришлось вспомнить про неё.
Виктор звонил ей двадцать раз за вечер, сначала орал, потом просил, но трубку Ольга не брала. В продуктовом что-то купила вино, шоколадку, приехала в старую квартиру, где пахло книгами. Легла на диван, впервые не думая ни о стирке, ни о завтраке.
Следующие две недели стали для Виктора настоящим испытанием. Еда не появлялась сама по себе в холодильнике, рубашки не гладились, и квартира быстро потеряла уют.
Поначалу Виктор хорохорился: пельмени, джинсы (брюки испорчены химчистка не спасла), гнал по телефону знакомым, что у него жена-истеричка.
Куда она денется? Вернётся! Да и кому она нужна в пятьдесят лет?
Но через несколько дней закончились чистые носки и туалетная бумага. На кухне запах прокисшего майонеза, в гостиной пятно от салата, которое никак не выводилось. Ольга не возвращалась, записалась на массаж, меньше готовила, высыпалась. Коллеги удивлялись:
Ольга Сергеевна, что на вас нашло? Засияли!
В себя влюбилась, наконец-то, отвечала она.
Через пару недель Виктор встретил её у офиса, жалко выглядел: помятая рубашка, глаза побитой собаки, букет гвоздик.
Оля… Ты пошутила и хватит, домой пора. Кошка скучает…
У нас нет кошки, Вить. Я подала на развод, заявление уже в суде.
Виктор вытаращился:
Какой развод? Изза салата? Мы двадцать пять лет вместе!
Вот именно. Двадцать пять лет кухарка, прачка, уборщица, не человек. Фею хочешь ищи! Марину, например. Только учти: феи не моют унитазы и не варят борщи.
Прости! бормотал он, хватая её за рукав. Куплю тебе шубу, фитнес, домработницу…
Ольга засмеялась, и горько, и радостно:
Фитнес? Я уже хожу, для себя. Шубу сама куплю. Зарплаты хватает, если не тратить на твою удочку и гостиные деликатесы.
Я пропаду! Не умею я эти стиралки…
В интернете есть инструкция. Или домработницу найми.
Она ушла, спина прямая, походка лёгкая. А Виктор остался с букетом, печальным, как его испорченный ковер.
Позвонил Гене:
Можно к тебе? Покушать…
Извини, сами на «Доширак» перешли, Маринка теперь тоже не готовит. У нас скандал: не хочу, говорит, быть кухаркой. Доширак вот и весь праздник.
Виктор посмотрел на пятно на ковре напоминает разбитое сердце, грязное и свекольное.
Полгода спустя.
Ольга и Виктор тихо развелись. Дети, повзрослевшие, поддержали мать. Виктор так и не научился готовить, худел, ходил в прачечную. Встречался с женщинами все были какие-то не те: одна борщ варить не умела, другая в рестораны хотела, третья сразу про зарплату спросила.
А Ольга в свой сорок девятый день рождения сидела с подругами в уютном кафе, в новом платье, с новой причёской.
Жалеешь? спросила подруга.
Только о том, что не вывалила ему салат на голову ещё десять лет назад! Всё пыталась быть идеальной для того, кто этого даже не замечал.
Смотрела в окно на весеннюю улицу, на счастливые и грустные пары, и понимала: не салаты делают счастье, не комплименты чужим женам. Всё зависит только от неё самой. И теперь её руки пахнут не луком, а свободой и дорогим кремом.
А салат теперь покупает в кулинарии. В меру. Для себя.
И сделала один простой вывод: уважать себя куда важнее, чем потакать чужим капризам. Никакая буженина не исправит души того, кто тебя не ценит.
