10 ноября
А почему ты не пустил её на порог? Наташа решилась спросить то, что давно не давало мне покоя. Раньше ведь всегда впускали
Жена устало усмехнулась, глядя мимо меня куда-то в окно кухни.
Я за тебя боюсь, Наташа, тихо сказала она. Ты не замечаешь, как прячешься, если Алина вваливается ночью? Как учебники прячешь, чтобы не порвала? Она ведь злится на тебя. Потому что ты живёшь нормально, а свою жизнь давно утопила в стакане Ты у нас спокойная, умная, а сестра несчастная
Я промолчал. Соседняя комната начала сотрясаться опять начался скандал.
Я зашёл домой в пуховике, даже не сняв его. Сжимал телефон в кулаке, голос сорвался на крик:
Не умничай со мной! орал я в трубку. Куда ты всё спустила? Зарплату только две недели назад получили! Две, Алина!
Из кухни выглянула жена. Постояла, послушала, потом устало спросила:
Опять скандал?
Я молча включил громкую связь. В трубке послышались истерические всхлипы.
Алина могла разжалобить камень. Но мы с женой за столько лет только научились быть твёрдыми.
А что значит выгнал он тебя? снова повысил я голос, меряя шагами узкий коридор. И правильно сделал! Кто тебя с этим невменяемым состоянием терпеть будет? Ты себя в зеркало давно видела? Тридцать, а выглядишь на все сорок.
Я заметил, что Наташа только дверцу в комнату приоткрыла.
Папа! Ну, пожалуйста вдруг стихли рыдания. Меня вещи на лестничную площадку вынесли, мне идти некуда. На улице дождь, холодно Поживу у вас пару дней? Пережду, отдохну
Жена хотела перехватить у меня телефон, я отвернулся и крепче сжал его.
Нет! сказал я ровно. Твоя нога в наш дом не ступит. После того, как ты телевизор унесла в ломбард, а мы с мамой на даче были, ты мне больше не дочь! Договор дороже денег!
Мама! завизжала Алина Мам, скажи что-нибудь!
Жена прикрыла лицо ладонями, плечи её затряслись.
Алина, как же так, глухо сказала она. Мы тебя к докторам возили, лечили Ты клялась, обещала держаться. Сказали хватит на три года, а ты и месяца не выдержала
Ваши процедуры ничего не стоят! взвилась Алина, голос стал ядовитым. Издевательство это, только деньги с вас тянули! Вы не понимаете, как мне плохо! У меня внутри всё горит, мне жить невмоготу! А вы про свой телевизор
А купишь ты нам новый на какие деньги? спросил я, остановившись у стены. На что, если все спустила? Опять заняла у дружков или вещи кого-нибудь сдала?
Неважно! с истерикой выкрикнула она. Папа, я на улице! Хотите, чтобы под мостом ночевала?!
Можешь идти в приют, хоть куда. В наш дом не войдёшь. Замки сменю, если увижу тебя у подъезда, не сомневайся.
В коридоре повисла тишина. Наташа до сих пор сидела в своей комнате, обняв колени, слушая каждый вздох. Обычно после таких ночей, когда старшая доводила нас с женой до белого каления, я срывался на младшей. Обзывал, придирался, кричал за всякую мелочь. Сегодня же на Наташу никто внимания не обращал.
Я повесил трубку, снял пуховик и пошёл на кухню. Жена сидела, уткнувшись в стол.
Валера, неужели совсем нельзя? срываясь, прошептала она. Сгинет же она Что если опять беду учудит, когда не в себе?
За неё отвечать должен я? зло бросил я, бросая в чайник воду. Пятьдесят пять мне уже, Таня! Я хочу домой приходить отдыхать, а не слушать крики пьяных и соседей, которым она нахамит, когда притащит к подъезду каких-то чудиков!
Дочерью она была, когда жила с головой, а теперь только силы из меня тянет. У неё не болезнь у неё запойная жизнь. И ей так нравится. Просыпается, находит бутылку, и всё. Я не могу больше!
Внезапно телефон снова зазвонил.
Пап, раздалось снова в трубке. Я на вокзале, тут полиция ходит, меня заберут Пожалуйста
Послушай меня. перебил я. В этот дом больше не войдёшь, точка.
Тогда мне сразу жизнь кончать? с вызовом прошипела Алина. Хотите, чтобы вам из морга позвонили?!
В старое время это работало: жена начинала рыдать, у меня сердце заходилось, сдавались и деньги, и ночлег. Но больше не получится.
Не пугай, устало сказал я. Ты себя слишком любишь, чтобы такое сделать. Слушай: я найду тебе комнату. Самую убогую, на окраине. Оплачу первый месяц, положу чуть денег на еду и всё. Дальше твоя жизнь.
Будешь работать, двигаться протянешь. Нет через месяц на улице.
Только комнату? Не квартиру? Папа, я не потяну Боюсь одна! И белья у меня даже нет, всё там оставила!
Мать соберёт бельё, оставит у консьержа. Заберёшь. Только к нам не ломись предупреждаю.
Вы жестокие! снова истерика. Родную дочку на выселки, в какую-то конуру?! У самих трёшка, а мне прятаться
Жена не выдержала, схватила телефон:
Замолчи, Алина! Отец правильно говорит! Это твой единственный шанс. Либо комната, либо улица, решай сейчас! Завтра и комнаты не будет.
Молчание.
Ладно, буркнула Алина. Скидывайте адрес. И денег на карту киньте хоть чуть-чуть, пожрать нечего.
Не будет денег! твёрдо сказал я. Куплю продукты передадим с бельём. Хватит, знаю, поест она опять
Сбросил вызов.
Наташа осторожно зашла на кухню, сделала вид, что просто попить пришла. Я смотрел на неё и ждал, что вылью злость, как всегда: скажу про грязную футболку, про то, что равнодушна к нашим проблемам. Но не повернул даже головы.
Наташ, тихо позвала жена.
Мама?
На верхней полке в шкафу старые простыни и наволочки, достань, сложи в синюю сумку из кладовки.
Хорошо, мам.
Дочь принесла сумку, вытряхнула из неё мусор, сложила бельё. Почему Алина хоть раз не попробует научиться жизнью управлять, думал я Без бутылки ведь и дня не выдержит.
Дочка влезла на табурет, доставала полотенца.
Полотенца не забудь! крикнул я из кухни.
Уже положила, откликнулась Наташа.
Я надел ботинки, молча собрал всё и поехал на другой конец города искать эту конуру. Хозяйка строгая бывшая учительница: Шум или запах сразу выгоню! Я махнул рукой: Да хоть сразу.
Передал ключи, продукты всё оставил у консьержа. Сказал Алине по телефону, где забрать.
Вечером жена сидела на кухне, не отрываясь от окна.
Мам, может, таблетку дать? прошептала Наташа, подходя.
Жена вздохнула.
Знаешь, Наташ Когда она маленькая была, я думала: вырастет помощница будет. А теперь только боюсь, чтобы адрес не потеряла, чтобы доехала посмотрела в пустоту. У неё такой взгляд Пустой, как будто там уже ничего не осталось, кроме жажды напиться.
Она справится, попыталась успокоить её Наташа. Она всегда выкручивается.
В этот раз не выкрутится, упрямо покачала головой жена. Бояться за неё устала. А мы ведь и на тебя времени не нашли. Всё только за Алинкой гонялись, тебя и не замечали
Я думала, вам на меня всё равно прошептала дочка.
Жена провела рукой по волосам Наташи.
Не всё равно, сказала тихо. Просто сил уже не осталось. Знаешь, как в самолёте говорят? Сначала надень маску на себя, потом на ребёнка. Мы пытались десять лет маску на неё надеть. Потом сами задохнулись
Поздно вечером вернулся я. Видимо, даже две смены подряд на заводе не так выматывают, как эта возня с Алиной.
Нашёл, коротко бросил я. Хозяйка сказала один косяк и сразу на улицу выкинет. Я и сам так сказал.
Валер, ну что делать, тихо вздохнула жена.
Всё, хватит жалеть, сказал я. С Алинкой или своё благоустройство найдёт, или последнее погибнет. А мы выжить должны.
Прошла неделя. Звонит хозяйка: Выставила с полицией вашу жильчиху! Мужиков притащила, всю ночь пили!
Жалко но мы опять забрали Алину, увезли в реабилитационный центр. Говорят, восстановят за год Кто знает, случится ли чудо?
Я, пожалуй, никогда ещё так чётко не осознал: жалость должна служить жизни, а не погибели. Иначе втянет за собой всех, кого любишь.
