В те времена, когда всё казалось простым, я часто вспоминаю, как свекровь знала всё до мелочей.
Оляша, солнышко, ты ведь в субботу свободна? голос Татьяны Петровны в трубке звучал привычноласково, с той особой интонацией, которую я за три года научилась безошибочно распознавать. Нужно спустить банки с заготовками в погреб, а то на веранде места нет. И на чердаке такой бардак, а руки не доходят разбирать.
Конечно, Татьяна Петровна, приеду с утра! я улыбнулась, прижав телефон к уху и одновременно помешивая борщ на плите. Костю взять с собой?
Ой, нет, у него же проект горит, сама знаешь. Пусть останется дома, подзаработает в тишине.
Мы договорились, что я сяду в девятичасовой автобус из Москвы в Подмосковье. Я нажала «отбой» и вернулась к готовке, напевая под нос рекламную мелодию, которая давно запалась в голове. За окном тускло светило солнце, на подоконнике вянул несчастный фикус, который я никак не могла заставить себя выбросить
Субботнее утро: я втиснулась в переполненный рейсовый автобус, пахнущий бензином и чьимито пирожками. Заняла место у окна, прижалась виском к холодному стеклу. За городом раскинулись поля, перемежаемые лесополосами, и я задремала под монотонный гул двигателя.
Проснулась от резкого толчка и возмущённого крика. Автобус стоял на обочине, накренившийся на правый бок. Водитель объявил, что спустило колесо, запаска гнилая, придётся ждать замену из Москвы.
Часдва минимум, добавил он, разводя руками. А то и три.
Пассажиры загудели, высыпали на обочину. Я стояла рядом с автобусом около десяти минут, потом решительно вышла на дорогу и подняла руку. Подъехала третья машина потрепанный «ВАЗ» с добродушным дедом за рулём.
В Москву? Садись, дочурка, подброшу.
Я запрыгнула на переднее сиденье, написала Татьяне Петровне: «Автобус сломался на полпути, возвращаюсь домой, перенесём на следующую субботу». Отправила. Телефон «булькнул»: сообщение доставлено.
Через сорок минут я уже стояла у подъезда своей пятиэтажки в районе Крылатское. Спокойно поднялась на третий этаж.
Достала ключи, прокрутила связку, нашла нужный. Вставила в замок. Телефон неожиданно зазвонил. На экране высветилось «Татьяна Петровна».
Алло? голос свекрови прервался на крике.
Оляша! Ты где? Ты доехала? Уже на даче?
Нет, я же писала автобус сломался, я вернулась. Стою у двери, сейчас зайду и
Не заходи!
Я замерла с ключом в замке.
Что?! голос дрожал. Не открывай дверь! Разворачивайся и едь ко мне, срочно, прямо сейчас!
Татьяна Петровна, явно в панике, требовала помощи. Я уже повернула ключ, замок щёлкнул, я толкнула дверь. И время будто замерло.
В прихожей валялась разбросанная обувь: мои балетки, кроссовки Кости и чужие лаковые туфлилодочки. Чужой зонт стоял в подставке. Приторносладкий аромат духов витал в воздухе, но это были не мои духи.
А в проёме гостиной стоял Костя, в шортах и футболке, босой. В его объятиях была женщина с тёмными волосами, узкими плечами и алым маникюром, прижимавшаяся к его спине.
Они целовались, будто мир вокруг исчез. Костя открыл глаза первым, увидел меня в дверях и побледнел. Кровь отхлынула с лица так стремительно, что я подумала: сейчас обморок, а то и нет.
Женщина обернулась: молодая, лет двадцать пять, глазаолени. Секунда, и она бросилась к своим вещам, схватила сумку, туфли, зонт, пробежала мимо меня, оставив за собой аромат духов, стучала каблуками по лестнице и исчезла.
Я всё ещё держала телефон у уха.
Оляша! вопила Татьяна Петровна. Оляша, ответь! Ты вошла? Оляша!
Сколько раз? спросила я хрипло.
Что?
Сколько раз вы меня так отвлекали, Татьяна Петровна? Эти ваши банки, грядки, чердаки Сколько раз вы прикрывали своего сына? Сколько раз смеялись за моей спиной, потому что я не знала правды?
Тишина. Потом гудки. Свекровь просто сбросила звонок.
Я медленно опустила руку с телефоном, посмотрела на мужа. Костя стоял посреди гостиной и молчал.
Ну? спросила я равнодушно. Скажешь чтонибудь?
Оляша, я могу всё объяснить
Я разразилась диким, истеричным смехом.
Объяснишь? Серьёзно? Ты сейчас серьёзно произнес эту фразу?
Это ничего не значило! Она никто, просто
Просто что? Просто случайно приземлилась тебе на лицо?
Костя шагнул ко мне, я отступила.
Не приближайся! крикнула я. Не смей.
Послушай
Нет, это ты послушай. удивилась я, слыша, как ровно звучит мой голос. Эта квартира моя. Куплена до брака, на деньги от бабушкиного наследства. Ты здесь никто, и звать тебя не могу. У тебя пятнадцать минут, чтобы собрать вещи и уйти.
Оляша, давай поговорим
Четырнадцать минут.
Ты же не можешь просто так
Тринадцать.
Он понял. По моим глазам, по голосу понял, что я не блефую. Метнулся в спальню, захлопал дверцы шкафа. Я стояла в прихожей, прислонившись к стене, считала вдохи: вдохвыдох, вдохвыдох, только не поддавайся. Только не сейчас.
Через двенадцать минут Костя вышел с сумкой, набитой коекак, и курткой под мышкой. Остановился у двери.
Ключи, бесцветно сказала я.
Он робал в карманах, бросил связку на тумбочку и ушёл.
Дверь за ним закрылась почти бесшумно. Я постояла ещё минуту, потом дважды щёлкнула замком, накинула цепочку, спустилась по стене на пол и зарыдала.
В понедельник я подала на развод. Документы приняли быстро. Бездетные, имущество раздельное, претензий нет. Чистая формальность.
Костя не звонил. Татьяна Петровна тоже. Будто их и не существовало. Три года совместной жизни и тишина.
Через неделю я сидела в кофейне у окна с Машей, лучшей подругой со студенческих времён. Маша слушала, раскрыв рот, забыв про остывающий латте.
Подожди, помотала головой, так значит, свекровь знала? Она специально тебя на дачу отправляла, пока он там
Похоже на то.
Вот же!
Я криво усмехнулась.
Знаешь, что самое смешное? Я считала её второй мамой. Думала, вот оно, настоящая семья. А оказалось спектакль. Они оба притворялись с самого начала.
С начала?
Подумай сама. Когда мы познакомились, я уже жила в своей квартире, имела работу, стабильный доход. А у него была съёмная комната, какието подработки отхлебнула я кофе, горчивый на вкус. Может, и не с первого дня, но довольно быстро он понял, как удобно устроиться.
Ты думаешь, он вообще
Не знаю. уставилась в чашку, где плавала бурая пенка. Может, и любил както, посвоему. Но недостаточно, чтобы не тащить других женщин в постель, недостаточно, чтобы не врать каждый день. А его мама Ей нужна была невесткарабочая, кто бы таскал банки, полол грядки, разбирал вещи. И чтобы сын был при этом присмотрен.
Маша сжала мою руку.
Мне так жаль, Оляша.
Не жалей. подняла я глаза. Я не собираюсь раскисать. Три года потеряла, но ладно, бывает. Я не собираюсь тратить ещё хоть один день на этих людей.
И что теперь?
Я допила кофе, поставила чашку на блюдце.
Теперь жить. Заново. С нуля. Без фальшивых мужей и поддельных свёкров. У меня остались квартира, работа, жизнь. Этого достаточно.
Я встала, накинула куртку. За окном кофейни моросил мелкий дождь, противный и неприветливый. Но я улыбалась. Всё плохое осталось позади. Было больно? Да. Обидно? До скрежета зубов. Но я выживу. И эта история лишь ещё один урок. Дорогой, болезненный, но урок.
Маша догнала меня у выхода.
Оляша, ты точно в порядке?
Буду, обернулась я. Дай время. И я снова буду счастливой.
Я шагнула под дождь и пошла домой. Там меня ждал новый проект рецепт торта, который я давно откладывала, и мысли о будущем, которое теперь строила сама.
