12 марта 2024г.
Дневник.
А вот от тебя толку никакого, говорила моя мать, Антонина, когда я сказал, что Вера уже ждёт ребёнка.
Что, уже? спросила она, отложив недочитанную книгу.
Я кивнул, не отрывая глаз от стола. Пальцы нервно теребили край футболки привычка, с которой я живу с детства, когда волнуешься.
Вы же планировали сначала взять квартиру в ипотеку, а потом уже думать о детях, продолжала мать, внимательно разглядывая моё лицо. Вы ведь сами говорили, что сначала надо встать на ноги.
Я пожал плечами, будто извиняясь за то, что всё вышло иначе, и ответил устало:
Ну так получилось. Мы сами не ожидали, если честно.
Мать глубоко вдохнула. Эта новость её явно не обрадовала. Мы с Златой, моей женой, едва сводим концы с концами, снимаем крохотную студию в Подмосковье. У неё работа сезонная, моя зарплата пока скромна. Какие тут дети?
Мама, я подсел ближе, голос стал тише, ты же сдаёшь ту однушку, что получила от бабушки. Может, мы пока с Златой туда переедем?
Говорил я быстро, будто боялся, что мать перебьёт меня.
Я знаю, что сама отказалась туда въезжать! сказала она резко. Но всё изменилось. Нам нужны отложенные деньги, а не тратить их на аренду. Хотелось бы хотя бы подушка безопасности, когда ребёнок появится.
В груди мамы сжалось. Эта квартира единственный дополнительный доход после её выхода на пенсию. Ремонт в собственной квартире, лекарства, поездка к сестре всё это возможно лишь благодаря сдаче наследственной однушки.
Я заметил её замешательство и поспешил добавить:
Понимаю, мам, это серьёзное решение, но мы в отчаянном положении. Злата скоро не сможет работать.
Хорошо, ответила она, борясь с противоречивыми мыслями. Но сразу скажу: квартиру переписывать не собираюсь. Это моё имущество.
Я поднял руки в защитном жесте.
Да что ты, мама! Мы и не претендуем. Спасибо тебе огромное!
Я обнял её и быстро ушёл, опасаясь, что мать передумает. Оставив её сидеть в кресле, я понял, что надо продумать, как всё устроить, не обидев никого.
Через неделю мать поговорила с нынешними квартирантами. Те не обрадовались, но договор закончился, и через месяц они съехали, оставив после себя слегка затхлый запах и потёртые обои у входа.
Злата и я въехали в однушку тихо, без лишнего шума. Антонина помогала с переездом, принесла домашние заготовки, новые шторы, чтобы нам было уютнее. Невестка даже не поблагодарила буркнула чтото невнятное и ушла в ванную.
Квартиры находились в соседних домах; из окна кухни я видел окна той квартиры. Я иногда заглядывал то за солью, то просто поболтать. А Злата за семь месяцев ни разу не зашла в гости, будто держала дистанцию со свекровью.
И вот радостная новость наш внук появился на свет! Сильный мальчик, почти четыре килограмма. Я, хотя и не скрывая радости, пришёл навестить молодую семью, принёс пеленки, распашонки, крошечные носочки, связанные собственными руками.
Взглянул на уставшую Злату: под глазами тени, руки слегка дрожали от недосыпа.
Нужна помощь? Могу посидеть с малышом, пока ты отдохнёшь, предложил я.
Но она крепче прижала ребёнка к себе и резко ответила:
Нет. Мы справимся.
Я не стал настаивать; помощь, навязанная против воли, не помогает.
Через два месяца я заметил в окнах чужих людей пожилую пару. Оказалось, это родители Златы.
Наверное, приехали навестить, всё нормально, подумал я, отойдя от окна.
Три дня спустя к нам пришёл мой отец. Выглядел он неважно: круги под глазами, бледное лицо. Налил ему чай, поставил тарелку со сладостями.
Как малыш? Уже улыбается? спросил я.
Растёт, улыбнулся я, но улыбка выглядела натянуто. Он так быстро меняется, представляешь? Уже начал гулко агукать.
А я вижу, родители Златы приехали? спросил я между делом.
Он кивнул нехотя:
Да, приехали погостить, помогают с ребёнком.
Но у вас же однушка! удивилась я. Где вы все разместились?
Он отводил взгляд, замялся:
Мы терпим временные неудобства. Они действительно помогают с Мишкой, Злате так проще.
Меня это не обрадовало, но я не стал давить. Сын взрослый, сам разберётся.
Когда я приходил к внуку, родители Златы смотрели на меня свысока, будто я чтото им навредил. Я играл с маленьким Мишкой, игнорируя их косые взгляды.
Один раз, зайдя в прихожую, я заметил сложенную раскладушку. Открыв единственную комнату, увидел чемоданы, коробки, пакеты вещи родителей Златы. Понял: они заняли комнату, а молодые живут на кухне.
Две недели спустя они всё ещё не уезжали, и это начало раздражать меня. Я стал бледнее, постоянные боли в шее и спине. В пятницу я зашёл к себе в гости и буквально упал на диван, не в силах больше держаться. Это стала последней каплей.
Я решительно пошёл в квартиру к невестке. Дверь открыла мать Златы, недовольно поджав губы.
До какого срока вы планируете здесь жить? спросил я прямо с порога. Почему мой сын должен мучиться?
Мать Златы удивлённо подняла брови:
А вам какое дело? Мы в доме нашей дочери! Что вы здесь делаете?
Из кухни выглянула сонная Злата, держала ребёнка на руках.
Что происходит? спросила она.
Мать Златы схватила внука и начала демонстративно укачивать.
Мы, кстати, не просто так здесь! Помогаем с ребёнком! А от вас толку никакого нет!
Я стоял, не сдаваясь:
Квартира моя! Я не позволю вам здесь жить! Не позволю своему сыну спать на раскладушке! Убирайтесь!
Как вы смеете! возмутился отец Златы, появившись в дверном проёме. Всё изза вас! Вы могли бы уступить молодым свою двушку, а сами перебраться сюда. И всем бы места хватило!
Я едва сдержался:
Вы всё молчите! Права будете отстаивать в другом месте! Я напомню: свадьбу оплатила я, квартиру дала я. Что ещё вы от меня хотите?
В этот момент вернулся Максим. Он замер на пороге, не понимая, что происходит.
Твоя мать обижает моих родителей! бросилась на него Злата. Выгоняет их на улицу!
Либо уезжайте, либо вы всё! выпалила я. Квартира моя! И я не потерплю наглецов!
В комнате висела гнетущая тишина. Малыш захныкал, ощущая напряжение. Затем раздались крики и причитания. Злата заплакала, её мать пыталась успокоить дочь, бросая злобные взгляды на меня. Отец Златы возмущённо ругался Максиму, размахивая руками. Я развернулся и вышел, громко закрыв за собой дверь.
Два дня я не находил себе места, не звонил, не заходил, хотя сердце рвалось от тревоги за сына и внука. Что если они действительно съедут? Где будут жить? Но жалости быть не должно.
Третий день я увидел движение в окнах квартиры. Оказалось, родители Златы исчезли без следа. Молодые вернули свои вещи в комнату, раскладушка занесена на маленький балкон.
Вечером пришёл Максим. Выглядел он гораздо лучше: круги под глазами исчезли, взгляд стал яснее.
Они уехали, сказал он, присев рядом со мной. Злата злая, конечно, но мы с ней больше не разговариваем.
Ты не сердишься на меня? спросил я осторожно.
Нет, я наконец выспался, улыбнулся он искренне. На раскладушке на кухне, знаешь ли, жить трудно, тем более когда в комнате храпят два голоса.
Я обнял сына. Возможно, в чьихто глазах я поступил плохо, но я защитил своего ребёнка. И пусть невестка злобит сколько угодно внук теперь будет расти в нормальных условиях.
Урок, который я вынес из этой бури: иногда необходимо ставить границы, даже если они больны, ведь защита близких превыше всех компромиссов.
