Андрей, надень шапку, сынок, на улице стынет!
Ок, мам, если я не замёрз в Трансильвании, то здесь точно не будет! это были его последние слова перед отъездом.
Андрей села в автобус из Москвы, а оттуда перекинулся через океан, прямиком в Канаду. Пообещал вернуться через два года. Прошло двенадцать.
Мама, Мария Петровна, так и не покинула свой ветхий дом. Тот же печной котёл, те же занавески, тот же ковер, который она сплела, будучи двадцатилетней. На стене висела фотография Андрея в выпускном плаще. Под ней пожелтевшая записка: «Скоро вернусь, мамочка. Клянусь».
Каждое воскресенье Мария надевала платок и шла на почту. Оправляла письмо, зная, что ответа вряд ли будет. Писала про огород, про холод, про корову соседки. И всегда закрывала его одинаково: «Береги себя, сынок. Твоя мама тебя любит».
Почтальон иногда, ласково, говорила: Тётка Мария, может, не все письма дойдут Канада ведь так далеко.
Не беда, дорогуша. Если почта не справится, Бог их доставит, отвечала она.
В той деревушке время шло иначе. Весны приходили и уходили, осени сменялись. Мария старела медленно, как свеча, гаснущая без шума. Каждый вечер, перед тем как погасить лампу, шептала: «Спокойной ночи, Андрей. Мама тебя любит».
В один морозный декабрь пришло письмо. Не от сына, а от незнакомой женщины.
«Уважаемая тётя Мария,
Меня зовут Елена, я жена Андрея. Он часто говорил о вас, но я никогда не решилась написать. Простите, что делаю это сейчас Андрей болел. Боролся, как мог, но ушёл спокойно с фотографией в руках. Перед тем как закрыть глаза, он прошептал: Скажи маме, что я возвращаюсь домой. Я каждый день скучал по ней. Посылаю вам коробку с его вещами. С любовью, Елена».
Мария прочитала письмо в молчании, потом села у печи и долго сидела, не шевелясь. На следующий день соседи видели, как она тащит коробку в дом. Открыла её осторожно, будто рану старую раскрывает. Внутри были: синий рубашка, маленький блокнот и конверт с надписью «Для мамы».
Её руки дрожали, когда она разворачивала бумагу, пахнувшую снегом и тоской.
«Мама, если ты читаешь это, значит я пришёл слишком поздно. Трудился, копил, но не понял главного время не купить. Скучал по тебе каждое утро, когда шёл снег. Мечтал о твоём голосе, о твоём супе, о нашем доме. Может, я был не лучшим сыном, но хочу, чтобы ты знала я любил тебя всегда, в тишине. В кармане рубашки я положил горсть земли из нашего двора, бережно ношу её с собой. Когда не могу, слышу твой голос: Держись, сынок. Если я не вернусь, не плачь. Моя любовь найдёт тебя во сне. Я уже дома, мама, только теперь мне не нужно стучаться в дверь. С любовью, твой сын, Андрей».
Мария прижала письмо к груди, тихо заплакала как плачут мамы, которым больше некому ждать, но кто всё ещё может любить. Стирала рубашку, гладила её и повесила на спинку стула у стола. С того дня больше не ела в одиночку.
В одну холодную февральскую ночь почтальон нашёл её спящей в кресле. В руке письмо, на столе чашка тёплого чаю, на лице спокойная улыбка. Синяя рубашка будто обнимала её. Соседи сказали, что в ту ночь ветер затих, деревня замерла, как будто ктото наконец вернулся домой.
Может, Андрей сдержал обещание. Может, он вернулся, но уже другим способом. Ведь есть обещания, которые не умирают. Они сбываются в тишине, среди слёз и снега. Потому что дом не всегда место, иногда это встреча, которую ждут всю жизнь.
