Анна посмотрела на Варвару спокойным взором. В её глазах не было ни гнева, ни страха, лишь холодная безмятежность, будто лезвие чистого стекла.
Да, я спала как дитё, произнесла она ровным голосом. И сегодня я ухожу.
Слова повисли в воздухе тяжёлой паутиной. Варвара сжала пояс халата, пытаясь вернуть контроль.
Не говори глупостей, пробормотала она с нервным смехом. Куда ты собираешься?
Туда, где не придётся просить разрешения, чтобы быть собой, ответила Анна, наливая себе чашку чая.
В дверной проём вошёл растрёпанный Даниил, явно озадаченный.
Что происходит? спросил он.
Ничего нового, сказала она, не отводя взгляда. Просто сегодня всё заканчивается.
Даниил прошёл в спальню и стал складывать вещи в чемодан. Движения были медленными, но решительными. Он стоял молча, не зная, стоит ли останавливать её или отпустить.
Анна, пожалуйста, не делай этого. Мы можем поговорить, решить всё.
Мы говорили годами, ответила она, не поднимая глаз. Я говорила, а ты молчал. Твоё молчание тяготило сильнее любой речи.
Варвара застыла в дверях, словно статуя, тающая от солнца.
Ты не можешь уйти так! Семью не бросают!
Анна повернулась, встретив её взгляд. Семью не разрушают, когда ктото уходит. Её разрушают, когда перестаёт уважать друг друга.
Она закрыла чемодан, схватила документы на машину и квартиру, сумку и плащ.
Даниил шагнул к ней.
Ты действительно уйдёшь?
Я уже ушла, ответила она. Осталось лишь тело, чтобы его увезти.
Она прошла мимо них, не оглядываясь. В коридоре пахло пылью и свободой. Каждый её шаг резал годы безмолвия, как нож скользит по маслу.
Две недели спустя Анна сняла крошечную однокомнатную квартирку в тихом районе Москвы, на Тверском. Небольшая, со стенами белого цвета и единственным окном, но здесь она могла дышать. Каждый утренний кофе она пила у окна, наблюдая медленное движение машин. Одиночество было тяжёлым, но принадлежало ей.
Ночами тишина давила. Иногда ей снились детские смехи, звон столовых тарелок в старой кухне. Она просыпалась в слезах, но уже не от страха, а от ощущения потери.
Однажды телефон зазвонил. Было сообщение от Даниила:
Надеюсь, ты в порядке. Дети спрашивают о тебе.
Анна прочитала его несколько раз, прежде чем ответить:
Скажите им, что я их люблю. Скоро увидимся.
Она выключила телефон. Слёзы скатились тихо, искренне. Это были не слёзы печали, а слёзы облегчения.
Вскоре её приняли на работу в небольшую фирму по интерьерному дизайну. Сначала она убирала, помогала, наблюдала. Но её чувство цвета и порядка привлекло внимание хозяина. Через время она начала работать самостоятельно, и одна клиентка, улыбаясь, сказала:
У вас талант создавать покой.
Анна тоже улыбнулась. Впервые за долгие годы ктото увидел в ней эту спокойную сторону.
Тем временем Варвара становилась всё молчаливее. По ночам она сидела перед телевизором, не в силах сосредоточиться. Всё в доме напоминало ей об Анне: шторы, тарелки, тишина. Даниил продолжал рутины с детьми, но в доме не звучал женский голос, наполнявший его жизнью.
Однажды Даниил привёл детей в студию Анны. Увидев их, она бросилась к ним и крепко обняла. Кира заплакала, Илья укрылся под её шапкой. Даниил наблюдал из дверей, чувствуя одновременно вину и нежность.
Место красивое, сказал он.
Маленькое, но моё, ответила она с усталой улыбкой.
Воцарилась тишина, но уже не болезненная.
Приходите к вам, когда захотите, добавила Анна. Не хочу, чтобы они росли в обиде.
Даниил кивнул медленно.
Спасибо. Я просто хотел убедиться, что ты в порядке.
Мне не нужно быть в порядке, ответила она. Мне нужно быть свободной.
Через несколько месяцев пришло письмо. Была узнаваемая рука письма Варвара.
Анна,
Может, я ошиблась с тобой. Я хотела показать, что такое семья, а лишь испугала тебя. Ты мне не хватает. Приходи в воскресенье на ужин, без упрёков, просто как люди.
Варвара.
Анна долго держала письмо между пальцев. Затем улыбнулась. Не знала, придёт ли она. Иногда раны нельзя полностью залечить, но можно остановить их кровотечение.
Она вышла на балкон. Москва вечером дышала тихо, воздух пахнул дождём. Далёкие огни мерцали, а в небе проносился трамвай, отражаясь в её глазах. Анна улыбнулась. Не знала, что принесёт завтрашний день, но впервые не боялась его.
Потому что, в конце концов, она нашла себя и поняла: свобода начинается с уважения к собственной душе. Эта мысль стала её путеводной звездой.
