Бабушка Арина решила умереть. Была пятница, обеденное время, поев гречневой каши с молоком, она вытерла рот фартуком, глядя в кухонное окно куда-то вдаль, и сказала ровным, будничным голосом:
Нюра! Послезавтра помирать буду, в воскресенье, как раз перед обедней.
Дочь её Анна, переставляя кастрюли на плите, на секунду замерла, потом резко развернулась и села на табурет, сжимая в руках тряпку:
Ты это что задумала?
А время моё вышло, пожила, хватит. Помоги мне помыться, достань чистую одежду из сундука. Потом обсудим, кто хоронить будет, кто могилу копать время ещё есть.
Надо всем сообщить, чтоб успели приехать?
Во-во, обязательно скажи, я сама с ними поговорю.
Хочешь всем правду рассказать напоследок? Пусть знают.
Старушка кивнула и, опираясь на руку дочери, засеменила к кровати.
Маленькая, сухонькая, с лицом, как печёное яблоко в морщинах, и живыми блестящими глазами. Редкие седые волосы гладко зачёсаны под белый платочек. Хоть по хозяйству она давно не управляла, фартук носил
