**Дневник Анны Сергеевны**
Сегодня я шла по улочкам нашего тихого городка под Тулой, чтобы забрать внучку из школы. Солнце ласково грело щёки, а каблуки отстукивали знакомый ритм будто снова молодость, когда казалось, что жизнь это бесконечный вальс. Наконец-то сбылась моя мечта: я стала хозяйкой собственной квартиры. Светлая, уютная «однушка» в новом доме два года копила каждую копейку, продала старую хату в деревне, но хватило лишь на половину. Дочь, Надя, добавила остальное, хоть я и поклялась вернуть. В семьдесят лет мне хватает и полпенсии, а им, молодым, деньги нужнее у них вся жизнь впереди.
В школьном холле меня ждала внучка, Светка, второклассница с бантиками. Она бросилась ко мне, и мы побрели домой, болтая о её уроках и подружках. Света моё солнышко, ради неё я и переехала сюда из деревни, где каждый угол шептал о прошлом. Надя родила её поздно, в сорок, и попросила помочь. Я не хотела уезжать, но ради них готова на всё. Теперь забираю Свету из школы, сижу с ней до вечера, а потом возвращаюсь в свою квартирку. Оформили её на Надю «на всякий случай». Я не спорила: ну, формальности
Бабуля, вдруг сказала Света, глядя на меня широкими глазами, мама сказала, что тебя надо отправить в дом престарелых.
Меня будто ошпарили кипятком.
Куда, родная? переспросила я, чувствуя, как холодеют пальцы.
Ну, где старики живут. Мама говорила папе, что тебе там будет лучше, скучно не будет. Слова Светы резали, как нож.
Да я туда не хочу! Лучше в санаторий голос задрожал, в висках застучало. Неужели это правда?
Только не говори маме, что я рассказала! Света прижалась ко мне. Я ночью услышала Мама сказала, что уже договорилась, но заберут тебя, когда я подрасту.
Не скажу, ладно, прошептала я, открывая дверь. Ноги стали ватными. Что-то голова кружится Прилягу, а ты переодевайся.
Рухнула на диван, сердце колотилось, будто выпрыгнуть хочет. Детские слова разорвали душу. Это правда ребёнок не соврёт.
Через три месяца я уехала обратно в деревню. Теперь снимаю угол, коплю на свою хатку. Подруги поддерживают, но внутри пустота.
Кто-то шепчет: «Надо было поговорить с Надей». Но я знаю: ребёнок не выдумает такого. Да и Надя молчит даже не позвонила спросить, почему я уехала.
Жду звонка. Жду хоть слова. Но гордость не даёт набрать номер. Сердце болит: неужели вся моя любовь, все жертвы просто так? Неужели старость должна быть такой одинокой и забытой?
