**Семейный рецепт**
Ты правда собралась замуж за человека, с которым познакомилась в интернете? Людмила Семёновна смотрела на будущую невестку так, будто та пыталась пронести в дом фальшивые рубли. Её взгляд, тяжёлый, как чугунная сковорода, скользнул по скромному платью Алевтины, её аккуратной косе. Да вы друг друга даже не знаете толком!
Алевтина почувствовала, как по спине побежали мурашки. Они сидели на кухне в брежневке, где вырос Антон. Комната была тесной, но ухоженной, пахло корицей и старыми газетами.
Мам, ну хватит, вмешался сын, Антон, обняв невесту за талию. Мы познакомились не в интернете, а в клубе любителей поэзии. Просто сначала переписывались. Полгода! Алевтина золото!
История их знакомства была простой: Алевтина вела скромный блог о забытых стихах. Антон, программист с тихим увлечением литературой, наткнулся на её разбор «Евгения Онегина». Их спор в комментариях перешёл в личную переписку, потом в долгие ночные звонки. Они обнаружили, что смеются над одними анекдотами, любят одно и то же тишину библиотек, честность, запах старых страниц. Первая встреча у памятника Пушкину была не свиданием, а продолжением беседы. С ней он чувствовал себя так, будто знал её всю жизнь. Она же разглядела в нём застенчивого мечтателя с добрыми глазами.
Золото фыркнула Людмила Семёновна, нарочито громко стуча ложкой по фарфоровой чашке. А то, что она из другого города, работы тут нет, да и кто её разберёт, что у неё на уме Я сына растила, в люди выводила, а тут явилась какая-то
Алевтина стиснула зубы, но промолчала.
Она уже поняла: свекровь видит в ней не человека, а угрозу чужую девчонку, которая уводит сына из-под материнского крыла. Людмила Семёновна жила по жёстким правилам, без компромиссов. После смерти мужа десять лет назад она ещё крепче сжала свою жизнь вокруг Антона.
Попытки подружиться проваливались.
Когда Алевтина, стараясь угодить, испекла пирог с вишней, «как у её бабушки», Людмила Семёновна, откусив крошечный кусочек, буркнула:
Кисло. У нас так не готовят.
Когда предложила помочь с уборкой, услышала сухое:
Не надо. Я сама знаю, где что лежит. А то потом месяц искать буду.
Оставшись с Алевтиной наедине в своей комнате, заставленной моделями самолётов и томиками Булгакова, Антон только развёл руками:
Не обращай внимания. Мама просто такая. Родная, но колючая, как ёж.
Я стараюсь, тихо ответила Алевтина, глядя в окно на серые балконы. Но жить в осаде тяжело, а съехать от неё мы пока не можем.
Но Алевтина не сдавалась. Она верила, что у каждой крепости есть потайная дверца.
Однажды утром Людмила Семёновна, вытирая пыль с полки, достала старый альбом и начала его листать. Алевтина робко присела рядом. И заметила, как свекровь задержала взгляд на потрёпанной фотографии: она сама, молодая и смеющаяся, рядом с высоким мужчиной в военной форме.
Это кто? осторожно спросила Алевтина.
Людмила Семёновна вздрогнула, будто её поймали на краже.
Мой брат, Виктор, вздохнула она, и в голосе впервые прозвучала не злость, а усталая грусть. Поссорились. Лет двадцать назад, если не больше.
Из-за чего? рискнула спросить Алевтина, боясь спугнуть момент.
Из-за ерунды. Дача после родителей. Оба упёрлись, как дубы. Он сказал мне грубость, я ему в ответ. И всё. Живём в одном городе, а словно на разных планетах.
Алевтина промолчала, но в голове уже зрел план. Она вспомнила, как Антон упоминал, что мама стала ещё суше после той ссоры.
Через неделю, встретив в подъезде болтливую соседку тётю Галю, Алевтина «случайно» разговорилась о семье мужа.
Ах, Люда и её брат! ахнула соседка. Да они же не разлей вода были! Виктор Семёнович живёт в том новом квартале. В прошлом году чуть не умер сердце прихватило. Дети в Москве, он один, бедолага.
Вечером, когда Антон смотрел телевизор, а Людмила Семёновна вязала шарф, Алевтина осторожно начала:
Людмила Семёновна, вы знали, что ваш брат в прошлом году чуть не умер?
Спицы в руках свекрови замерли. Она побледнела:
Что?! Откуда тебе знать?
Тётя Галя рассказывала. Говорит, он один, дети далеко, помощь нужна была
Людмила Семёновна ничего не ответила. Молча ушла в комнату. Весь вечер из-за двери доносились тихие шаги.
Наутро свекровь, обычно копавшаяся с подъёмом, была уже одета.
К подруге схожу, буркнула она, надевая парадный платок.
Вернулась к вечеру. Глаза были красными, но в них не было привычной строгости. Увидев Алевтину на кухне, замерла в дверях:
Спасибо, прошептала она и быстро вышла.
Оказалось, она поехала к брату. Стояла у подъезда, не решаясь позвонить. Потом набралась смелости. Он открыл дверь, они молча смотрели друг на друга, два седых упрямца, а потом бросились в объятия, плача и смеясь над глупостью двадцатилетней вражды.
Ты права, вдруг сказала Людмила Семёновна через пару дней за чаем. Иногда надо просто сделать шаг. Двадцать лет дулась из-за шести соток Глупо.
С тех пор она стала мягче. Не как к чужой, а как к своей. Однажды, перебирая гречку, спросила тихо:
Лёля, а тот пирог твой, с вишней. Научишь? Антон хвалил.
Алевтина, скрывая дрожь в руках, достала муку. И вот они стояли вдвоём на тесной кухне, месили тесто. Придирчивая Людмила Семёновна на этот раз молча резала вишню.
Знаешь, сказала она, вытирая руки в фартук, брат он очень рад, что мы помирились. Спросил, кто надоумил меня прийти.
Алевтина промолчала
