Наталья Сергеевна стояла у окна, прижимая ладонь к холодному стеклу, и наблюдала, как дворник Геннадий Иванович сгребает мокрые листья. Октябрь выдался ненастным, и в душе у неё было так же пасмурно, как за окном.
— Мама, ты опять у окна? — в комнату вошла Ольга, её дочь, женщина под сорок. — Чай хочешь?
— Хочу, — ответила Наталья Сергеевна, не оборачиваясь. — Оленька, а что это у нас в кладовке стучит? Вчера слышала, сегодня опять.
Ольга поморщилась, поставила чайник на плиту.
— Крыса, наверное. Или трубы. Мама, перестань придумывать. Дом старый, всё тут скрипит и постукивает.
— Нет, не крыса. Тут именно стук. Как будто кто-то изнутри. — Наталья Сергеевна повернулась к дочери. — Давай проверим?
— Мама, мы же вчера смотрели! Там банки с вареньем, папины старые вещи, инструменты. Никого нет. Ты просто переживаешь после больницы.
Наталья Сергеевна тяжело вздохнула. Месяц назад её выписали после инфаркта, и теперь дочь опекала её, как ребёнка. Переехала из своей квартиры, взяла отпуск. А Наталья Сергеевна чувствовала себя обузой.
— Оленька, поезжай домой. Я в порядке. А ведь Андрей скучает.
— Андрей подождёт. А если с тобой что-то случится, я себе этого не прощу, — Ольга налила чай, протянула матери. — Пей, пока горячий.
Они сели за стол, и вдруг снова раздался стук. Чёткий, размеренный — раз, два, три, пауза, и снова.
— Слышишь? — Наталья Сергеевна схватила дочь за руку. — Опять!
Ольга нахмурилась, прислушалась. Стук повторился.
— Пойдём проверим, — решительно поднялась она.
Кладовка была маленькой и тёмной, заставленной коробками. Ольга включила свет. Всё на месте — банки, старые вещи, инструменты.
— Видишь? Никого, — сказала она.
— А это что? — Наталья Сергеевна указала на полку, где стояла незнакомая шкатулка.
Ольга подошла ближе. Шкатулка была старинная, тёмного дерева, с медными уголками. На крышке — замысловатые узоры, похожие на древние письмена.
— Откуда она? — удивилась Ольга. — Я такую не помню.
— И я не помню. Странно… — Наталья Сергеевна потянулась к шкатулке, но дочь остановила.
— Не трогай. Может, соседи оставили? Спросим у Геннадия Ивановича, он всё знает.
Они вышли, но Наталья Сергеевна не могла отделаться от тревожного чувства. Стук прекратился, как только они зашли в кладовку.
Вечером Ольга позвонила мужу.
— Андрюша, как дела? Я задержусь, мама нервничает. Говорит, в кладовке кто-то стучит. Нашли какую-то шкатулку.
— Может, к врачу? — предложил Андрей. — После инфаркта бывают галлюцинации.
— Это не галлюцинации. Я сама слышала. И шкатулку видела. Завтра спрошу у дворника.
— Оль, а ты её не открывала?
— Нет, мама не разрешила. Да и страшновато. Красивая, но жуткая.
— Правильно. Мало ли что там…
Утром Наталью Сергеевну разбудил стук. Громкий, настойчивый. Она накинула халат, вышла на кухню. Ольга ещё спала.
Стук усиливался. Наталья Сергеевна подошла к кладовке, прислушалась. Звук шёл оттуда, с дальней полки.
— Кто там? — прошептала она.
Стук прекратился. Тишина. Потом — один удар, такой громкий, что она отпрянула. Сердце заколотилось, и она побежала будить дочь.
— Оля! Вставай, скорее!
— Что случилось, мама? — Ольга вскочила.
— Там… в кладовке… Оно ответило!
— Что ответило?
— Я спросила, кто там, и оно стукнуло!
Ольга посмотрела на часы. Шесть утра.
— Мама, ты уверена?
— Абсолютно. Оленька, давай вызовем кого-то. Слесаря… или батюшку.
— Батюшку? — Ольга удивилась. — Ты же никогда не верила.
— А теперь верю. Есть вещи, которые мы не понимаем.
После завтрака они нашли Геннадия Ивановича. Дворник подметал двор, насвистывая.
— Геннадий Иванович, — позвала Ольга. — Можно вас на минутку?
— Конечно, Ольга Николаевна. Что случилось?
— Вы не знаете, кто мог оставить шкатулку в нашей кладовке?
Лицо дворника изменилось. Он побледнел.
— Шкатулку? Какую шкатулку?
— Старую, деревянную, с узорами, — пояснила Наталья Сергеевна.
— Ох, не к добру… Вы её не открывали?
— Нет, — ответила Ольга. — Вы что-то знаете?
— Знаю. Она принадлежала Анне Фёдоровне из шестнадцатой квартиры. Помните её?
Наталья Сергеевна кивнула. Анна Фёдоровна умерла три года назад. Одинокая, странная женщина.
— Перед смертью она велела закопать шкатулку. Говорила, там нечто, что нельзя выпускать.
— И что вы сделали? — спросила Ольга.
— Закопал у её могилы. Глубоко. А она, видно, вернулась…
— Это бред, — сказала Ольга, но голос дрожал.
— Не знаю, как она к вам попала. Но если Анна Фёдоровна говорила правду, беда будет. Она занималась спиритизмом. Что-то злое поселилось у неё. Заперла его в шкатулку. Если откроют — выпустят.
— Суеверия, — пробормотала Ольга.
