Она ушла к другому после десяти лет брака. А через год стояла на моём пороге — беременная и сломленная…
Свою жену, Светлану, я встретил почти двенадцать лет назад. Тогда я учился в строительном институте в Нижнем Новгороде, ютился в общаге. Света приехала из глухого городка под Вологдой — робкая, одинокая, будто птенец, выпавший из гнезда. Мы не сразу нашли общий язык. Сначала я её даже не замечал — слишком тихо сидела за книгами, будто тень.
Но время лечит и сближает. Через несколько месяцев мы заговорили — сначала осторожно, потом без умолку. Она делилась страхами, я — мечтами. Вскоре нас переселили в семейную комнату — комендантша, видя нашу серьёзность, сжалилась. Так и началась наша общая жизнь.
Я всегда знал своё место. Хотел быть опорой, мужчиной, который не просто строит дома, а наполняет их теплом. Сказал Свете прямо:
«Тебе работать не придётся. Женское дело — дом да дети. А если мужик семью не кормит — он и не мужик вовсе.»
Она кивала, не спорила. Готовила, убирала, встречала меня с работы — жили, как в сказке.
Дела шли в гору. Сначала работал прорабом, потом открыл свою фирму. Купил дом в Подмосковье, две машины — себе и жене. Жили, как хотели. Только одного не хватало — детей. Годы шли, а в доме стояла тишина. Обошли кучу врачей, потратили кучу денег — всё без толку. Я старался не показывать, как болит. Она тоже молчала, но в глазах — пустота. Потом смирились. Решили: раз судьба не даёт — значит, не судьба.
А потом всё рухнуло. Без предупреждения.
В тот день я вернулся раньше — хотел объехать пробку. Во дворе — ни машины Светы, ни души. Странно. Ждал. Часы ползли, как в кошмаре. Потом — СМС с чужого номера:
«Прости. Не могу больше врать. Я с другим. Уезжаю с ним. Обманула тебя, но, может, когда-нибудь простишь…»
Мир рухнул. Я сидел на полу в доме, который строил для двоих, а остался один. Вытащил меня из этой пропасти только друг — мой напарник по работе. Не дал пропасть, не дал спиться.
Время лечит. Я начал дышать. Однажды увидел Свету в соцсетях — на фоне Кавказских гор. Понял: живёт где-то на юге. А забыть её не мог. Каждая вещь в доме напоминала о ней. Я молился, чтобы она вернулась. И услышал.
Ровно через год в дверь постучали. Открыл — и сердце оборвалось. На пороге стояла она. Измождённая, в потрёпанной одежде, с огромным животом. На сносях.
Света упала на колени, рыдала, умоляла простить. Тот, ради которого ушла, выгнал её. Изменяла ему — он её бросил. Ни денег, ни крыши над головой, ни надежды. Никого, кроме меня.
Можно назвать меня дураком. Сказать, что надо было захлопнуть дверь. Но я не смог. Потому что всё это время любил. Потому что даже сквозь боль хотел её видеть рядом. Потому что знал: все ошибаются. А если не прощу — потеряю последнее, что у меня осталось.
Прошло несколько лет. У нас теперь сын — тот самый, о котором мы с ней мечтали. Люблю его, как родного, потому что он мой — по сердцу, по выбору, по любви. И Свету люблю, хоть боль в груди — как шрам, навсегда.
Ни разу не упрекнул. Не напомнил. Потому что настоящая любовь — это когда прощаешь. Не за что-то. А вопреки всему…
