Ранняя суета у Нового Арбата жила своим ритмом: каблуки стучали по асфальту, гудки машин в пробке надрывались, в осеннем воздухе скрежетали рельсы наземки. Анастасия Петровна двигалась как мираж в полинявшем синем халате уборщицы, сжимая стаканчик с дымящимся чаем. На седьмом месяце, измотанная, едва на ногах стояла, но всё равно приходила. Ещё держалась.
Пробралась под привычно грязный переход, минуя лоточников, тележки с цветами и пожитки бездомных. Большинство прохожих отводили взгляд. Анастасия — нет. Не могла. Не после всего, что пережила.
И тут она снова его увидела.
Прислонившийся к бетонной стене, полускрытый тенями, сидел человек, запримеченный ею не раз: вихрастые, спутанные на лоб волосы, костыль на коленях, потертая бейсболка кепкой вверх для мелочи. Но что-то в нём выделяло его. Не кричал. Не просил. Просто сидел… наблюдал.
Анастасия замешкалась, подошла. Достала из кармана пальто смятый пятисотрублевый билет — вчерашние чаевые — и протянула.
«На что-нибудь горяченькое, ладно?» — тихо сказала. — «Мало, конечно».
Мужчина не взял. Не сразу.
Вместо этого он посмотрел на её живот.
«Всегда такая щедрая?» — спросил он низко и сухо.
Анастасия пожала плечами. «Знаешь, и по ту сторону тротуара стояла, бывало».
Он улыбнулся, еле заметно, и взял купюру.
Но когда его пальцы коснулись её руки, в его глазах мелькнуло что-то странное. Перемена. То ли узнавание. То ли вина.
«Слушай, — вдруг проговорил он, оглянувшись. — Завтра здесь будешь?»
Анастасия моргнула. «Да. Как всегда».
Он наклонился вперёд всего на пару сантиметров. «Лучше не надо. Завтра не приходи. Сюда не ходи».
У неё перехватило дыхание.
«Почему?» — выдохнула она.
Но он уже отворачивался, натягивая капюшон на голову и снова растворяясь в тени.
Анастасия застыла на месте в сомненьях. Город гудел вокруг, словно ничего не случилось, будто никто только что не шепнул остережение в её обычное утро.
Угроза была? Ловушка?
Или нечто совсем иное?
Поздно вечером, вернувшись в свою комнатку в Марьино, она снова и снова прокручивала тот миг. Его глаза. Торопливость в голосе. Странное колебание, будто он хотел сказать больше, но не решился. Устроилась на продавленном матрасе, одну руку положив на живот, другую сжимая телефон. Чуть было не позвонила кому-нибудь. Но кому? Родных не было. Друзей столь близких, чтобы звонить в полночь, — тоже.
Лишь тот мужчина.
Лишь его слова.
«Лучше сюда не приходи завтра».
Она ещё не знала, но то, что он хотел сказать… перевернёт всё!
Беременная уборщица дала 5 долларов нищему!
