Помнится, была тогда беременная уборщица, отдала бездомному пятьсот рублей! А секрет, что наутро открылся, потряс насмерть… Осеннее утро на Ленинградском проспекте гудело по-своему: стук каблуков по асфальту, гудки машин в пробке, дальний скрежет потрепанного троллейбуса в прохладном воздухе. Арина двигалась невидимой тенью в полинявшем синем халате, сжимая в руке стаканчик с чаем. На седьмом месяце, измучена, сил едва хватало, но шла всё равно. Тянулась из последних сил.
Прошла под грязным переходом, как всегда, минуя ораву торговок, лотки с цветами да жалкий скарб обездоленных. Люди в основном глаза отводили. Арина – нет. Не могла она. Не после того, что ей довелось пережить.
Вот тогда снова его увидела.
Прислонился к бетонной стене, наполовину укрывшись во тьме, тот самый мужик, которого видела не раз: курчавые космы на лоб, костыль на коленях, старомодная вязаная шапка навыворот для грошей. Но что-то в нём отличало его от других. Не вопил. Не клянчил. Сидел себе тихо… наблюдал.
Арина замешкалась, подступила. Достала из кармана пальто смятую пятисотенку – вчерашние чаевые – и протянула.
– На что-нибудь теплое, ладно? – тихо промолвила. – Небогато.
Мужик не взял. Сразу не стал.
А посмотрел ей прямо на живот.
– Всегда такая щедрая? – осипло спросил.
Арина плечами повела. – Довелось по обе стороны судьбы пройтись.
Он чуть дрогнул в улыбке и взял купюру.
Но когда пальцы коснулись его руки, что-то странное мелькнуло в глазах. Перемена. То ли узнавание. То ли вина.
– Эй, – вдруг шепнул, оглядываясь. – Завтра сюда пойдешь же?
Арина заморгала. – Пойду. Как всегда.
Он наклонился к ней чуть. – Может, и не стоит. Завтра. Этой дорогой.
Дух перехватило у нее.
– Почему? – еле выдохнула.
Но он уже отвернулся, натянул капюшон и снова растворился во тьме.
Арина застыла, как вкопанная. Город шумел вокруг, будто ничего не случилось, будто бы никто сейчас не шепнул предостережение в самый разгар обычного дня.
Угроза? Ловушка?
Или что-то совсем иное?
Поздно ночью, в своей тесной коммуналке в Люблино, вновь и вновь вспоминала тот миг. Его взгляд. Тревожность в голосе. Та странная заминка, как будто он хотел сказать что-то большее, но язык проглотил. Свернулась калачиком на продавленной кровати, одной рукой живот обнимая, другую на телефоне держа. Так и норовила позвонить кому-нибудь. Да кому? Родни – нет. Подруг таких близких нет, чтоб в полночь тревожить.
Лишь этот мужик остался.
Лишь его слова.
«Может, завтра той дорогой не ходи».
Она тогда еще не знала, что значили эти слова… всё изменить им было суждено!
Беременная уборщица подарила 5 долларов бездомному!
