Бесплатная уборщица и кухарка моя беременность никого не волнует
Я их бесплатная уборщица и кухарка а беременность моя никому не интересна.
В маленьком городке под Москвой, где утренний туман окутывает старые дома, будто прячет их от мира, моя жизнь в 27 лет превратилась в бесконечное обслуживание чужих капризов. Меня зовут Алевтина, я замужем за Дмитрием, и через пару месяцев у нас родится ребёнок. Но мой хрупкий мир будущей мамы рушится под гнётом бабушки Дмитрия и её семьи, для которых я всего лишь бесплатная прислуга. Мы живём в трёхкомнатной квартире, принадлежащей бабушке, и это стало моим проклятием.
**Любовь, попавшая в ловушку**
Когда я познакомилась с Димой, мне было 23. Он был заботливым, с доброй улыбкой и мечтой о семье. Через год мы поженились, и я была на седьмом небе от счастья. Его бабушка, Анфиса Петровна, предложила нам пожить в её просторной квартире, пока мы не встанем на ноги. Я согласилась, думая, что это ненадолго, что скоро у нас будет своё гнёздышко. Вместо этого я оказалась в тюрьме, где моя роль мыть, готовить и помалкивать.
Квартира большая, но дышать здесь нечем. Анфиса Петровна живёт с нами, а её дочь, тётя Димы Людмила приходит почти каждый день с двумя детьми. Они считают это место своим, а меня мебелью. С самого начала свекровь дала понять: «Алевтина, ты молодая, вот и занимайся хозяйством». Я надеялась заслужить их расположение, но их равнодушие и запросы только растут.
**Рабство за стенами дома**
Моя жизнь бесконечный круг уборки и готовки. Утром мою полы, потому что Анфиса Петровна не выносит пыли. Потом готовлю завтрак на всех: овсянку для неё, яичницу для Димы, а если приходит Людмила блины или бутерброды. Днём чищу овощи, варю щи или жаркое, ведь «гости хотят есть». Вечером посуда и новые указания: «Алевтина, почисти картошку на завтра». Моя беременность, тошнота, отёки никого это не волнует.
Анфиса Петровна командует, как генерал: «Суп пересолен», «Шторы плохо поглажены». Людмила подхватывает: «Алевтина, займись детьми, у меня дел по горло». Её разбалованные сорванцы раскидывают игрушки, пачкают диван, а убираю за ними я, потому что «семья же». Дима вместо поддержки шепчет: «Мама, не спорь с бабушкой, она в годах». Его слова как нож в спину. Я чувствую себя в клетке, в доме, который никогда не станет моим.
**Беременность под прессом**
У меня шестой месяц, и это не просто слова. Меня мучает токсикоз, ноет спина, усталость валит с ног. Но свекровь лишь фыркает: «В наше время рожали в поле и до последнего работали». Людмила усмехается: «Ну что ты, Алевтина, беременность не болезнь». Их чёрствость убивает. Я боюсь за ребёнка стресс, недосып, эта каторга сказываются на нём. Вчера я чуть не упала в обморок, таская ведро с водой, но никто даже бровью не повёл.
Я попыталась поговорить с Димой. Сквозь слёзы умоляла: «Я больше не могу, мне тяжело». Он обнял меня, но ответил: «Бабушка нас приютила, потерпи». Потерпи? До каких пор? Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос там, где мать прислуга. Мне нужны покой и ла
