Неугомонная
С ранних лет Василиса грезила о белом халате. Жила она с родителями в крошечной деревушке, а в школу каждый день бежала за три версты в соседнее село. Там и школа, и больница, и почта, да три лавки на выбор.
Школа стояла новая, просторная. Девочка училась с охотой, всё схватывала на лету, заканчивала пятый класс.
— Васька, подъём! Чего разлежалась? — рявкнула мать, входя в дом с ведром парного молока. — Опять проспала! Будила тебя, когда в хлев шла.
— Ой, мам, точно! — Василиса вскочила, за две минуты умылась, натянула платье, схватила ранец и вылетела за дверь без завтрака. Мать Татьяна едва успела сунуть ей в руки свёрток с горячими оладьями.
Три километра до школы — не шутка. Бежала, считая телеграфные столбы. Одна — остальные ребята ушли раньше. Устав, сбавляла шаг, но потом вновь бросалась вперёд.
— Опоздаю… Наверняка опоздаю… — шептала она, сердце колотилось как бешеное.
В школу ворвалась со звонком, взлетела на второй этаж и впорхнула в класс. Только села — вошла Тамара Ивановна, учительница русского.
— Василиска, ты чего, как угорелая? — прошептала соседка Ирка. — Проспала? С тобой такого не бывает.
— Бывает, — буркнула Василиса, и урок начался.
День прошёл как обычно. После занятий она с девчонками побрела домой. По дороге их нагнали пацаны — толкались, смеялись. Весело добрались до деревни.
Дома было пусто. Отец на работе, мать — на почте. Василиса достала спрятанный под крыльцом ключ, разулась и зашла в дом. Хотела пройти в свою комнату — как вдруг услышала хриплый кашель из боковушки. Сердце ёкнуло.
— Кто это?! — мелькнуло в голове. — Домовой? Мать когда-то про них рассказывала, но Василиса лишь смеялась — не верила.
Она рванула в свою комнату, захлопнула дверь. Переоделась, прислушивалась. Вышла на кухню — кашель повторился. Мужской, надсадный.
— Папа на работе… Кто же там? — Заглянуть боялась — проход завешан занавеской.
Перекусив наскоро, она выбежала из дома. На скамейке у крыльца сидела, ждала мать. Мимо шёл Мишка, соседский парень.
— Миш! — окликнула его. — Зайди!
— Чего надо?
— У нас дома кто-то кашляет… Страшно. Родителей нет.
— Да ладно? Пойдём, посмотрим.
Вернулись. Тишина. Василиса указала на занавеску. Мишка отодвинул её — на кровати лежал исхудавший мужчина.
— Здравствуйте… А вы кто? — спросила Василиса из-за спины Мишки.
— Геннадий… — прохрипел он. — Твой дядя.
Она не помнила никакого дядю. Вышли, Мишка ушёл.
Вечером мать объяснила:
— Брат мой младший… Сидел. Освободился, пришёл — весь больной. Ты маленькая была, не помнишь. Отец сказал: «Пусть живёт». Но, кажется, не жилец он…
Генка в шестнадцать с пацанами вломился в сельмаг. Денег не нашли, но унесли конфеты, печенье, сигареты. Поймали быстро — три года колонии. Потом ещё сроки. Вернулся в двадцать пять — еле живой.
Василиса не спала, слушала, как дядя кашляет. Вспомнила про бабку Евдокию, травницу. Утром после школы зашла к ней.
— Здравствуйте, бабушка… Помогите. Дядя мой умирает.
Старуха усадила её, налила чаю. Василиса всё рассказала.
— Вот, милая, — Евдокия дала пакетики с травами и листок с рецептом. — Заваривай, пои.
— Спасибо! — Василиса прижала свёрток к груди.
Дома начала лечение. Мать не верила в травы, но не против— **Василиса не отступала** — каждое утро заваривала травы, следила, чтобы дядя Гена пил настои, и постепенно, шаг за шагом, он начал вставать, кашель утих, а в его глазах снова загорелась жизнь, и когда через год он женился на Марине, Василиса поняла — её упрямство спасло не только его, но и подарило новую семью.
