Привет, слушай, у меня случилась такая история, что до сих пор не могу успокоиться. Всё началось в старом погребе у железнодорожных путей недалеко от Москвы. Я держал в руках письмо, а рядом в моих объятиях с трудом дышал Илья. Его кожа была бледна, губы холодны, и я чувствовал, как сердце замедляется. Я не успел даже осмыслить происходящее – пальцы уже рвали конверт.
Внутри – не длинное послание, а старое фото, адрес, набросанный на обороте, и одно имя, написанное жирным чёрным шрифтом: Алексей Вардов. Как только я увидел это имя, у того в костюме исчезла ухмылка, глаза сузились, челюсть стиснулась.
— Тебе не стоило это читать, — прошипел он, голосом холодным, как сталь.
— Кто такой Алексей Вардов? — спросил я, глядя ему в лицо.
Он шагнул ближе. — Это имя может сжечь наш город до тла. Если ты умён, забудь, что видел, и всё забудется.
В этот момент за стеной раздался грохот – грузовой поезд пронёсся мимо, заставив стены шалашика задрожать. Я держал Илью, а тот попытался открыть глаза.
— Найди его… Илья… пока они не успели, — прошептал он, а потом снова замолчал.
— Илья! Держись! — крикнул я, но голос того в костюме стал ещё холоднее.
— Если ты будешь гоняться за Алексея Вардова, подпишешь свой приговор. И брату твоему тоже не сдобровать, если он доживёт до утра, — сказал он, глядя на меня.
Я встал между ним и Ильёй. — Тогда почему ты так боишься его? — спросил я.
Он лишь слегка улыбнулся. — Потому что Алексей Вардов – единственный, кто знает правду о твоей маме и почему её украли.
Эти слова ударили меня, как кулак. Я сжался с письмом, пока оно не помяло в моих руках.
Внезапно передо мной появилось Ксения, держа в руках пистолет.
— Отойди, — приказала она ему.
У него снова появилась ухмылка. — Всё ещё играешь в героя, Ксения? Ты была одной из нас, помнишь, как всё заканчивается.
— И я знаю, что ты не уйдёшь отсюда с тем письмом, — ответила она, не отводя взгляда.
Мы стояли в тишине, слыша лишь каплю воды с протекающей крыши и тяжёлое дыхание Ильи. Затем он отступил на шаг назад.
— Это ещё не конец, Никита, — прошептал он. — Это письмо тебя погубит. И когда это случится… я буду смотреть.
Он хромая вышел из шалашика, растворившись в тенях железнодорожного двора. На мгновение всё снова стало тихим, но мои руки дрожали не от страха, а от гнева.
— Пойдём по этому адресу, — сказал я Ксении. — Сегодня ночью.
— Ты не понимаешь, — начала она, но я её прервал. — Я знаю, где моя мать. Если придётся сжечь город, чтобы её найти, так тому и быть.
Евгения, всё ещё державшая раненое плечо, попыталась встать. — Ты не представляешь, насколько опасен Вардов. Он работал на твоего отца до того пожара. Он был тем, кому отец доверял всё.
— И где он сейчас? — резко спросил я.
Она посмотрела на Ксению. — Адрес в письме – не его дом, а безопасный пункт. Если он там, значит, прячется от тех же людей, кто охотится за нами.
Ксения покачала головой. — Никита, идти туда без подкрепления глупо. Вардов никому не доверяет. Если он подумает, что ты с ними, он выстрелит в тебя ещё до того, как ты успеешь заговорить.
Я посмотрел на Илью. Его рука слегка дернулась в моих ладонях, он всё ещё держался.
— Я иду, — сказал я. — И ты либо со мной, либо станешь помехой.
Ксения молчала, но и не останавливала меня.
Мы вышли из шалашика и пробрались по теням железнодорожного двора. Каждый скрип, каждый шорох заставлял меня насторожиться – цепи звенели на ветру, металл скрипел, а вдали эхом раздавались шаги. Я держал Евгению, помогая ей идти.
Адрес привёл нас к старому складу, покрытому досками, дверь была приоткрыта, как будто её давно не закрывали. Подойдя ближе, я заметил маленький красный светок на стене и камеру.
— Нас снимают, — пробормотал я.
Ксения постучала три раза, сделала паузу, потом ещё два. — Это я, — крикнула она.
Немного времени ничего не происходило, потом дверь медленно отворилась. Внутри стоял высокий мужчина с седой бородой, глаза у него были как сталь, в левой руке у него держался пистолет, прицелившийся в мою грудь.
— Никита Громов? — произнёс он.
Я замер. — Ты меня знаешь?
— Я всё о тебе знаю, — ответил он. — И о твоём брате.
— Значит, ты знаешь, что мне нужны ответы, — сказал я.
Он кивнул и пригласил нас войти. Внутри было полутёмно, пахло табаком, на стенах висели карты и фотографии, соединённые красными нитями.
В центре комнаты висела фотография моей мамы – не та, что в письме, а свежая. Она стояла на рынке, в простом платке, но глаза её были те же, что я каждый день видел в отражении.
Грудь сжалась. — Где она? — спросил я.
Алексей Вардов подошёл ближе. — Живёт. И в большей опасности, чем ты можешь представить.
— Тогда отведи меня к ней, — потребовал я.
Он покачал головой. — Если ты сейчас пойдёшь к ней, ты приведёшь к ней всех охотников, и они её убьют, прежде чем ты успеешь её назвать.
Я сжался в кулаки. — Меня от неё отняли всю жизнь. Я не могу ждать ещё двадцать лет.
Вардов слегка смягчил взгляд. — Никита, люди, которые за тобой охотятся, ищут не деньги и не власть. Они ищут то, что у твоей мамы есть. То, что твой отец оставил ей перед смертью. Если они получат это… наш город развалится.
Ксения впервые заговорила в этом помещении. — Что это? — спросила она.
Вардов взглянул на письмо в моей руке. — У тебя уже есть часть. Остальное… с ней.
Евгения прервала напряжённость. — А если они получат обе части?
— Они не просто убьют тебя, — ответил он. — Они заставят тебя исчезнуть, как будто тебя никогда не было.
Комната замерла. Я снова посмотрел на фотографию мамы. Её улыбка была слаба, но реальна. Она жива.
Впервые за годы я ощутил надежду, но понимал, что надежда её не спасёт.
— Скажи, что мне делать, — попросил я Вардова.
Он посмотрел прямо в меня. — Сначала ты должен быть готов убить того, кто поджёг тот пожар.
— Кто это? — спросил я.
— Тот, кто охотится за тобой с тех пор, как ты привёл брата в больницу. Человек в костюме, — сказал он, и я увидел в уме его ухмылку, услышал его голос в шуме дождя.
Я больше не собирался убегать. Теперь я охотник.
Слова Вардова зависли в воздухе, как дым. Ксения сжала курок, лицо Евгении побелело.
А я почувствовал, как в жилах пульсирует огонь. Годами я бегал, живя на кусках правды и полуправд. Теперь у меня есть имя, лицо и цель – человек в костюме.
Тот, кто почти лишил Илью жизни. Тот, кто знает, почему мама исчезла. Тот, кто сжёг моё прошлое в пепел.
Я подошёл ближе к Вардову, голосом низким, но уверенным.
— Тогда скажи, где его искать.
Он изучал меня, глаза серые, как сталь. — Ты ещё не готов.
Я ударил кулаком по столу, разбрасывая фотографии. — Мой брат умирает! Моя мама в укрытии! Не говори, что я не готов.
В его маске появился трещина. Он медленно опустил пистолет.
— Ты напоминаешь мне твоего отца, — пробормотал он. — Тот же огонь, та же упорность. Поэтому они боятся тебя.
Он достал из пальто ещё один конверт, поцарапанный, как будто прошёл через годы. Протянул мне его.
— Внутри первый шаг. Но после того, как откроешь, пути назад не будет. Ты либо спасёшь семью… — его глаза затвердели — «…либо погубишь её».
Я посмотрел на конверт, сердце громко стучало. Дыхание Ильи эхом звучало в голове, глаза мамы на фотографии будто пробивали меня насквозь.
Я медленно взял конверт. И в тот момент понял, что охота уже началась.
Теперь я сражаюсь не только за ответы. Я сражаюсь за кровь. И когда найду человека в костюме, он уже не будет охотником. Он станет добычей.
