Билетик, который перевернул мою жизнь
В шестьдесят два года я и представить не могла, что буду спать на раскладушке в гостиной у собственного сына. Вся моя жизнь — в двух чемоданах и одной сумке. Бумаги о разводе ещё пахли свежей краской из принтера адвоката, когда Марк, мой единственный сын, предложил мне «временное решение». Временное. Как будто крах тридцатилетнего брака — это просто мелкая неприятность.
Утренний свет пробивался сквозь безупречно белые шторы его жены Надежды, рисуя узоры на паркете, по которому нельзя было ходить в уличной обуви. Каждое правило в этом доме было ненаписанным, но нерушимым: нельзя пользоваться хорошими полотенцами, нельзя трогать термостат, нельзя готовить что-то с запахом. Я стала призраком, бродящим по краям чужой идеальной жизни.
— Мам, ты рано встала, — появился Марк в дверях кухни, уже в своём сером костюме. В тридцать пять он унаследовал твёрдый подбородок отца и мою упрямую жилку, хотя, кажется, забыл, где она у него взялась.
— Не смогла уснуть, — ответила я, заваривая растворимый кофе водой из микроволновки. Хорошая кофемашина была под запретом: «Это свадебный подарок», — объяснила Надя с натянутой улыбкой.
Марк заёрзал, как в детстве, когда собирался признаться в чём-то неприятном.
— Мы с Надей поговорили… Думаем, тебе стоит поискать что-то… более постоянное.
Кофе стал горьким во рту.
— Постоянное?
— Есть хорошие пансионаты для пожилых. Сейчас там отличные условия.
— Конечно, — я поставила кружку на стол с лишним усилием. — Глупо было думать, что я могу остаться, пока не встану на ноги.
— Не надо так. Мы просто хотим помочь.
— Помочь? — слово вырвалось острее, чем я планировала. — Марк, вчера ты возил мать Нади смотреть новые апартаменты на Тверской. С гранитными столешницами.
Его кадык дёрнулся.
— Это другое. У её матери особые потребности.
— Моя особая потребность — кровать, которая не твой диван.
Тут появилась Надя, её светлые волосы собраны в безупречный пучок. Она двигалась по кухне с выверенной эффективностью, избегая моего взгляда.
— Доброе утро, Маргарита Петровна, — сказала она, не поднимая глаз. Полное имя звучало как напоминание: я не семья, а гостья, засидевшаяся не в свой черёд.
Гостевая комната, где хранились коробки, на прошлой неделе опустела и была выкрашена в нежный жёлтый — готовились к первому ребёнку. Живот Нади ещё не был заметен, но они уже скупали детские кроватки.
— Наде нужно пространство для подготовки детской, — объяснил Марк. — Она сильно переживает.
— Я не просилась сюда навсегда. Просто пока не найду другой вариант.
Надя наконец подняла на меня глаза, холодные и расчётливые.
— Маргарита Петровна, вы не понимаете. Речь о границах. О том, что правильно.
— Правильно? — переспросила я. — А что правильно для женщины, которую муж после тридцати лет брака променял на секретаршу?
— Мам, не надо…
— Марк, дай разберусь. Твой нерождённый ребёнок нуждается в комнате больше, чем твоя мать — в кровати? Так?
Лицо Марка побелело.
— Ты не бездомная. У тебя есть варианты. Отец предлагал тебе квартиру в Сочи.
— Твой отец предложил мне однокомнатную за три тысячи километров, только если я откажусь от половины имущества. Очень щедро.
Гул блендера Нади заглушил любой ответ. Когда мотор смолк, тишина стала гуще.
— Если хотела комфорт, — наконец произнёс Марк тихо, — надо было оставаться с отцом.
Слова ударили, как пощёчина. Я смотрела на сына, которого растила, кормила и любила без условий, и видела чужого человека.
— Понятно, — сказала я, ставя кружку в раковину. — Спасибо, что прояснил моё место здесь.
Весь день я искала съёмное жильё в телефоне, пересчитывая скудные сбережения. На счету — ровно 64 200 рублей. В шестьдесят два, без работы и кредитной истории, это как восемь копеек.
Вечером я вышла в магазин у дома. У кассы замерла перед витриной с лотерейными билетами. Джекпот — 300 миллионов.
— Один билет, пожалуйста, — услышала я свой голос.
Продавец пропустил билет через терминал. На бумажке — 7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар — 18.
— Удачи, — сказал он, протягивая сдачу. Восемь рублей. Всё, что осталось.
Квартира была пуста. Записка на столе: Марк и Надя ужинают у её матери. Ну конечно. Я устроилась на диване и включила новости.
В 23:17 на экране появились выигрышные номера.
7, 14, 23, 31, 42. Бонусный шар — 18.
Я уставилась на телевизор, уверенная, что мне мерещится. Трясущимися руками достала билет, сверяла цифры снова и снова. Все совпали. Билет выпал из рук, когда я опустилась на подушки.
300 миллионов. После налогов — достаточно, чтобы никогда больше не спать на чужом диване. Достаточно, чтобы посмотреть сыну в глаза и сказать, что я думаю о его «заботе».
Вопрос был не в том, что я сделаю с деньгами. Вопрос — что я сделаю с этой властью.
Глава 2: На следующий день
Я почти не спала. Каждый раз, закрывая глаза, видела танцующие цифры. Поднялась до рассвета с колотящимся сердцем. Спрятала билет в пустую коробку из-под печенья, на дно чемодана.
Марк и Надя вернулись к полудню. Он выглядел уставшим, она — сияющей, как всегда.
— Хорошо спала, мам? — спросил Марк, не глядя на меня.
— Да, — солгала я.
Утро прошло в притворной обыденности. Мыла посуду, складывала одеяло, избегала кухни, когда Надя готовила свой протеиновый коктейль. Всё как всегда, но каждое движение теперь имело новый смысл. У меня был секрет.
Ровно в десять позвонила в лотерейный центр. Мне объяснили процедуру: явиться в главный офис с паспортом и билетом. Посоветовали взять адвоката.
У меня не было ни адвоката, ни машины, ни кого-то, кого можно позвать. Но был билет.
Дождалась, пока Марк уйдёт на работу, а Надя засядет за йогой. Упаковала вещи в чемоданы, спрятала билет во внутренний карман пальто и выш
