Боялась, что муж оставит меня, ведь родилась дочь, а не сын.
В нашем роду издревле почитали сыновей. Жили мы в Сибири, и хоть времена менялись, девочек встречали без особой радости. Меня растили в этом убеждении. У меня были младшие — брат Ваня и сестра Оля, и разница в отношении к нам бросалась в глаза.
Когда появилась на свет Оля, отец хмурился, будто в избе угли погасли. На УЗИ предупредили — будет девочка, но он до последнего верил, что знахарки ошиблись. Лишь в родильной палате сдался, увидев дочь во второй раз. Но когда мать понесла Ваню, отца будто подменили. Родня поздравляла с такой теплотой, словно нашли клад. Все ликовали.
“Дочка — чужая радость. Вырастет — замуж уйдет. А сын — корень рода!” — твердил отец.
И в воспитании разница была как между зимой и летом. Ваню не заставляли печь топить, не корили за двойки или проказы. Не скажу, что с нами, девчонками, плохо обращались, но неравенство било в глаза. Брат рос, как барчук.
Я и решила, что везде сыновей ждут больше. С этой мыслью и замуж вышла. Жили с мужем, Игнатом, душа в душу, все делили пополам. Когда он признался, что хочет наследника, я и не удивилась — так и должно быть. Узнав о ребенке, только о сыне и мечтала. Но знахарка на осмотре радостно объявила: “Будет у тебя, милая, дочурка!” Сердце упало в валенки. Как сказать Игнату? Уверена была — накричит, вещи соберет и в тайгу уйдет.
Откуда такие мысли — не пойму. Ведь мои же родители не разошлись, хоть и двух девок родили. Но я закручинилась так, что с испугу слегла — едва дитя не потеряла. Игната тогда в Иркутске не было, но он, узнав, тотчас примчался.
О поле ребенка он еще не ведал, а я не знала, как сказать. Ведь наследника ждал! Но Игнат даже не спрашивал. Только о моем здоровье толковал, сулил привезти медовых пряников, уговаривал не маяться.
После его ухода я проплакала до темноты. Пришла повитуха — успокаивать. Сквозь всхлипы я ей и выложила свои страхи. Как разобрала — одному Богу известно. А она мне и говорит: “О ребенке думай, не о муже. Мужиков в мире — как снега зимой! Найдешь нового. Важно дочку выходить. Ей вредно, когда мать в тоске. И характер у нее потом испортится!”
Наутро повитуха встретила Игната — давай его корить. Не знала ведь, что он в неведении. Муж в палату ворвался с глазами, как у филина: “Кто тебе эти бредни в голову вбил?” Пришлось во всем сознаться. Игнат на меня посмотрел, будто я с луны свалилась. Сказал: “Мне хоть мальчик, хоть девочка — все равно. Хватит небылицы плести!”
Я вроде успокоилась, но порой думала — может, он просто жалеет меня, а сам в душе огорчен. Но когда я родила нашу Аленку и увидела его лицо, его слезы — поняла: радость у него настоящая. Теперь смеемся над моими тогдашними страхами. Хорошо, что повитуха нашлась — а то бы я себя до родов в петлю запутала.
