В моей семье всегда царил культ сыновей. Мы живем в России, и по какой-то странной традиции девочек здесь любили меньше. Меня растили в этой вере. У меня есть младшие брат Степан и сестра Лиза, и я с детства видела разницу в отношении.
Когда родилась Лиза, отец хмурился. Хотя на УЗИ предупредили, что будет девочка, он до последнего верил в ошибку врачей. Лишь в роддоме он смирился, что у него вторая дочь. Но когда мама забеременела Степой, отец преобразился. Родня поздравляла с неподдельной теплотой — все ликовали.
“Дочь — как птица: вылетит из гнезда и забудет. А сын — корень семьи!” — повторял отец.
Воспитывали нас по-разному. Степа не знал, что такое мыть посуду, ему прощали двойки и проказы. Не то чтобы нас с Лизой обижали, но разница бросалась в глаза. Брата баловали без меры.
Я решила, что так везде — все ждут наследников. С этими мыслями я вышла замуж за Дмитрия. Мы жили в согласии, делили всё пополам. Когда он признался, что мечтает о сыне, я лишь кивнула — для меня это было нормой. Узнав о беременности, я молилась о мальчике. Но на УЗИ врач улыбнулась: “Будет у вас лапочка-дочка!” У меня оборвалось сердце. Как сказать Диме? Я уже видела, как он хлопает дверью, оставив меня одну.
Откуда эти страхи? Ведь мои родители не развелись из-за дочерей. Но меня скрутило так, что положили в больницу с угрозой выкидыша. Дмитрий был в командировке, но примчался в тот же день.
Он еще не знал про УЗИ, а я не решалась открыть правду. Но он не спрашивал о поле — только гладил мне руку, шептал: “Главное, чтобы ты была здорова”, сулил купить клубничное варенье, как только меня выпишут.
После его ухода я разревелась. Медсестра Нина Ивановна, седая, с руками в веснушках, поделила со мной больничный ужин и выслушала сквозь всхлипы.
“Мужиков — как собак нерезаных! — фыркнула она. — А ребенка не вернешь. Ты его изведешь своими страхами — родится весь в пятнах!”
Наутро она встретила Дмитрия в коридоре и накинулась: “Как вам не стыдно пугать жену из-за девчонки?!” Он влетел в палату с глазами, как блюдца: “О какой девчонке речь?!” Пришлось сознаться. Дмитрий смотрел на меня, будто я говорила по-китайски. “Да мне хоть ежика роди — лишь бы ты и малыш были живы!” — рассмеялся он.
Я успокоилась, но втайне подозревала: может, он просто притворяется? Все развеялось, когда я родила Аленку. Увидев, как он трепетно берет её на руки, как дрожит его голос, я поняла — он счастлив. Теперь мы смеёмся над моей тогдашней паникой. Хорошо, что Нина Ивановна встряхнула нас обоих — иначе я бы и правда довела себя до беды.
Как же глупо мы порой сами загоняем себя в клетку предрассудков, даже не дав близким шанса доказать обратное.
