Жестоко смеяться над простыми людьми — я испытала это на собственной шкуре
Я окончила экономический факультет и недавно начала работать бухгалтером в одной частной кампании. Казалось бы, мечты осуществились — достойная работа, стабильность, возможность начать новую жизнь в крупном городе. Но с первых же дней я снова погрузилась в воспоминания, которые годами пыталась стереть из памяти. Я словно вернулась туда, назад — в годы учёбы, когда на меня наклеили ярлык «провинциалки» и не стеснялись демонстрировать своё пренебрежение.
Никогда не забуду, как девочки с факультета смотрели на меня — с насмешками и презрительными усмешками, будто я — вовсе не человек, а случайно оказавшееся в их блестящем мире чучело. Немодная, без макияжа, в старом пальто, с рюкзаком, в котором не косметичка, а бабушкины пирожки. Я не думала о внешнем виде — только о том, чтобы не опоздать на поезд, не сесть не на тот автобус, не запутаться в корпусах на кампусе. В моем мире не было места для помады — только для страха и усилий.
Я из маленькой деревни под Воронежем. Папа работал в мастерской, мама — на почте. Я поступила без репетиторов, без связей, без денег — просто зубрила ночами, пока руки не замерзали. И когда меня приняли — я была уверена: всё самое страшное позади. Но я ошиблась.
Ничего не изменилось. Местные девушки все так же смеялись, когда я шла по снегу в своих единственных замшевых сапогах — не модных, но теплых. Проходили мимо, будто я — пустое место, особенно если я дрожала на остановке, согревая руки дыханием. Сначала меня просто игнорировали, а потом начали нарочно «звать на кофе» — зная, что я не смогу пойти, потому что нет денег. Это было их извращенное развлечение — наблюдать, как я с натянутой улыбкой отказываюсь.
Так я познакомилась с Ваней. Такой же «неформат» — парень из деревни под Курском, худощавый, застенчивый, тихий. Он знал, что это — сидеть в библиотеке с куском хлеба и ждать, когда появится свет в общежитии. Мы подружились. Мы никогда не были парой, но стали настоящими друзьями. И до сих пор общаемся. Он вернулся поближе к родителям, помогает на ферме и работает в сельсовете. А я переехала в Ростов, чтобы быть рядом с сестрой — она осталась одна с ребёнком, и я не могу её оставить.
Годы спустя я впервые рассказала об этом вслух. Причиной стал неожиданный визит одной из тех «глянцевых девиц» — бывших однокурсниц. Она зашла ко мне в офис по делу. Надменная, с высоко поднятым подбородком, с ухоженными руками и выражением вечного превосходства. Узнала меня не сразу — или сделала вид. Словно я когда-то подавала ей кофе. Принесла документы — всё было оформлено с ошибками. Я спокойно объяснила: всё неправильно, с такими бумагами она может подставить и себя, и меня, и всю нашу организацию. Но вместо вежливого ответа — она вспыхнула, начала кричать, тыкать пальцем, как когда-то в университете.
И тогда я впервые за много лет посмотрела ей прямо в глаза. Ровным голосом сказала: «В нашем учреждении не кричат. Возьмите свои бумаги и покиньте кабинет. Исправите — приходите снова». Она молча схватила документы и ушла. И в тот момент я почувствовала не злорадство — облегчение.
Я могла бы ей отомстить. Могла бы сделать с ней тоже, что она делала со мной когда-то. Но не стала. Потому что я — не такая. Потому что выросла. Потому что у меня есть достоинство, которое они тогда пытались затоптать. Я выстояла, несмотря на все насмешки, на холод, на нищету, на унижение. Я поступила, закончила учёбу, устроилась на работу, помогаю сестре воспитывать племянника, поддерживаю семью. У меня есть настоящие друзья, совесть и понимание, что не место украшает человека, а человек — место.
Я знаю цену добру. Я знаю цену злу. И если бы сегодня передо мной стояла та девочка с рюкзаком и глазами, полными страха — я бы её обняла и сказала: «Ты справишься. Они тебя не сломают. Ты станешь сильной».
И знаете, это самое главное. Не дать таким, как они, себя сломать. Не стать такими, как они. И сохранить в себе человека. Несмотря ни на что.
