Я больше не еду к детям по выходным
Мне семьдесят два года, и то, что происходит в моей семье, причиняет мне боль. Поэтому я приняла трудное, но твёрдое решение: больше не навещать детей по выходным, не играть с внуком Артёмом. Хватит, устала чувствовать себя лишней в их доме. Если захотят меня видеть — пусть приезжают сами. Не буду больше унижаться, выпрашивая внимание, которое, похоже, нужно только мне. Сердце обливается кровью, но иначе нельзя — пора сохранить достоинство, даже если это означает одиночество.
Всю жизнь я жила ради семьи. Подняла сына, Дмитрия, отдала ему всё, что могла. Когда он женился на Наталье, я была счастлива: девушка умная, руки золотые. А когда появился Артём, мой единственный внук, я будто снова обрела смысл. Каждую субботу я ехала через весь город на автобусе, чтобы провести с ним время. Привозила сладости, пекла его любимые ватрушки с творогом, читала сказки, играла. Артёму сейчас шесть, он весёлый, любознательный, и мне казалось, что эти встречи дороги всем. Но со временем я начала замечать перемены.
Всё изменилось пару лет назад. Дмитрий с Натальей стали отстранёнными. Прихожу — а они вечно заняты: то в телефоне, то за ноутбуком. “Мам, посиди с Артёмом, у нас срочное”, — бросает Дмитрий, и я остаюсь с внуком, пока они решают свои “важные дела”. Наталья иногда даже чаю не предложит, скажет лишь: “Лидия Петровна, на столе ваши пироги, если хотите”. Мои пироги? Я же их для них пекла! Но молчала, не желая ссор, хоть каждый такой момент ранил.
Последней каплей стал случай в прошлом месяце. Я приехала, как обычно, с полной сумкой гостинцев. Артём обрадовался, бросился обниматься, а Наталья глянула на меня и говорит: “Лидия Петровна, надо было предупредить. У нас сегодня планы — собирались в торговый центр”. Планы? А я в них не вхожу? Предложила взять Артёма с собой, чтобы им было удобнее, но Дмитрий отмахнулся: “Да ладно, мам, посиди с ним, мы ненадолго”. Ненадолго? Они вернулись только вечером! А я всё это время кормила внука, играла с ним — холодильник-то был пустой. Когда они наконец приехали, даже спасибо не сказали, только Наталья бросила: “О, вы ещё здесь? Мы думали, вы уже уехали”.
Я ушла, но дома не находила себе места. Сидела в кресле, смотрела на фото, где мы с Артёмом кормим голубей, и плакала. Почему я стала чужой? Я всегда старалась быть хорошей матерью, бабушкой, а теперь меня воспринимают как бесплатную прислугу. Вспоминала, как раньше Дмитрий делился со мной мечтами, звонил просто так. А теперь даже не спросит, как моё давление. Наталья, может, и не злая, но её безразличие режет, как нож. И я поняла: так больше нельзя.
На следующий день позвонила Дмитрию: “Дима, я больше не приеду. Если хотите видеться — приезжайте сами. Устала быть незваной гостьей”. Он растерялся: “Мам, ну что ты? Приезжай, Артём тебя ждёт”. Ждёт? А ты, сынок, ждёшь? Я не стала спорить, просто повторила: “Мой дом открыт, но ездить больше не буду”. Наталья, узнав, лишь фыркнула: “Как знаете, Лидия Петровна”. Ни слова больше.
Теперь по выходным у меня тихо. Я привыкла к смеху Артёма, к его беготне, к тому, как он тащит меня за руку: “Бабуля, поиграй!” Но не могу больше лезть туда, где меня не ждут. Я уже не молода, давление скачет, ноги болят, а им и дела нет, как мне тяжело тащиться через весь город с тяжёлыми сумками. Соседка, тётя Галина, поддержала: “Лида, правильно. Пусть сами шевелятся, а то разбаловались”. Но от этих слов не легче. Скучаю по внуку, по сыну, даже по Наталье, хоть она и холодная, как февраль.
Прошло две недели — никто не приехал. Дмитрий позвонил один раз, спросил, не передумала ли я. Я ответила: “Адрес мой тебе известен”. Он пробормотал что-то про работу и положил трубку. Говорят, Артём спрашивает, почему бабушка не приезжает, а Наталья отвечает: “Бабушка устала”. Устала? Да я ночами не сплю, волнуясь за него! Но не сдамся. Я заслуживаю уважения, а не роли служанки. Если хотят быть семьёй — пусть докажут.
Иногда ко мне подкрадываются сомнения: может, я слишком резко поступила? Может, стоило потерпеть ради Артёма? Но потом вспоминаю их равнодушие — и снова крепну духом. Не хочу быть бабушкой, которую вспоминают, только когда нужна помощь. Хочу быть частью их жизни, а не приложением. У меня всегда готов самовар, в печи — пироги. Но теперь первый шаг за ними. Буду ждать. Или не буду… Может, пора научиться жить для себя, даже если это так горько.
