Сегодня я решила: больше не поеду к детям на выходные. Мне семьдесят два, и то, что творится в семье, разбивает мне сердце. Хватит чувствовать себя лишней в их доме. Если захотят меня видеть — пусть сами придут. Не стану больше унижаться, выпрашивая внимание, которое нужно лишь мне одной. Больно, но иначе нельзя — пора сохранить достоинство, даже если это одиночество.
Всю жизнь я отдавала себя семье. Вырастила сына, Дмитрия, вложила в него душу. Когда он женился на Галине, радовалась — девушка толковая, работящая. А с рождением внука Ванюши будто крылья выросли. Каждую субботу я тряслась в маршрутке через весь район, везя ему гостинцы, его любимые ватрушки с творогом, читала книжки, играла в солдатики. Ване пять лет, он веселый, как воробушек, и я думала, эти встречи дороги всем. Но постепенно всё изменилось.
Перелом случился года два назад. Дима с Галей стали чужими. Приду — они в телефонах уткнулись. “Мать, посиди с Ванькой, у нас дел по горло” — бросает Дмитрий, а сами исчезают. Галина даже чай не нальёт: “Анна Семёновна, там ваши булочки на столе, если хотите”. Мои булочки? Это я их для них пекла, а теперь будто подачку кидают! Молчала, боялась ссоры, но каждый раз — как нож в сердце.
Последней каплей стало в прошлом месяце. Пришла с полной сумкой гостинцев. Ваня обрадовался, а Галина смотрит исподлобья: “Вы бы предупредили. У нас в ТЦ собрались”. Их планы? А я — помеха? Предложила внука с собой взять — Дмитрий отмахнулся: “Да брось, мам, посиди тут”. “Посиди” затянулось на шесть часов. Вернулись — даже “спасибо” не сказали, только Галина сквозь зубы: “Ой, вы ещё здесь?”
Дома рыдала, глядя на фото, где мы с Ваней снеговика лепим. Отчего я стала чужой? Всю жизнь была опорой, а теперь — бесплатная прислуга. Помню, как Дима раньше душу открывал, а сейчас даже не спросит, как давление. Галина не злая, но её равнодушие хуже злости. Хватит.
Наутро позвонила сыну: “Димка, больше не приду. Хотите видеться — милости прошу ко мне”. Он залепет: “Да ты чего? Ванек тебя ждёт!” Ждёт? А ты? Не стала спорить, повторила твёрдо. Галина, узнав, фыркнула: “Ну как знаете, Анна Семёновна”. И всё.
Теперь по выходным тишина гложет. Скучаю по Ванюшиному смеху, по его “Бабушка, поиграй!” Но не стану навязываться туда, где не ждут. Соседка тётя Маша говорит: “Правильно, Анна. Пусть шевелятся”. Но от этого не легче.
Прошло три недели — никто не появился. Дмитрий звонил раз, спросил, не передумала ли. Ответила: “Адрес тебе известен”. Он пробубнил про дела и бросил трубку. Говорят, Ваня спрашивает про меня, а Галина твердит: “Бабушка устала”. Устала? Да я по ночам реву, как он там! Но не сдамся. Заслужила уважение, а не роль сиделки. Хотят быть семьёй — пусть докажут.
Иногда терзаюсь: может, зря? Ради внука стоило терпеть? Но вспоминаю их холод — и снова закипает обида. Не хочу быть бабкой на подхвате. Самовар на столе, пироги в печи — пусть приходят. А нет — научусь жить для себя. Хоть и больно.
