Как же быстро бегут годы. Казалось, молодость будет длиться вечно, а вот сейчас уже скоро пятьдесят. Варвара подошла к зеркалу, повернула голову то так, то сяк. Одно расстройство. Хотя говорят — себя любить нужно в любом возрасте. Ну и что здесь любить? Синяки под глазами, морщинки, грустный взгляд… Лучше и не смотреть на такую “красоту”.
И ведь не на шахте же работала, не лес валила — всю жизнь в теплом кабинете сидела, с бумагами возилась. А лицо-то всё равно все годы отразило.
Варвара вздохнула: «Чего распереживалась? Кому я сейчас нужна? Вон молодух полно. Успокойся же наконец». Глухо продышала пару раз. «Подумаешь, Сергей объявился. Давным разве он обо мне помнит? Целая жизнь прошла…»
***
— Варя, может, в кино сходим? — предложил как-то Сережа, аж уши покраснели.
— А что показывают? — сделала вид, что равнодушна, а сердце так и колотится.
— Название забыл, но ребята хвалили.
— Я любовные люблю или про приключения, — мечтательно протянула Варя и заметила, как Сережино лицо вытянулось. — Ладно уж, пойдем. Когда?
— Да прямо сейчас можно! — обрадовался он.
Варя задумалась. Мать поручений не давала, уроки могут подождать. Разрешения спрашивать не надо — мать на работе.
— Пошли, — кивнула она.
В зале народу почти — будний день. Свет погас, начался фильм — сперва погони, потом стрельба. Варя украдкой посмотрела на Сережин профиль. Он увлеченно следил за экраном. Потом герой спас девушку, и они стали целоваться. Варя вся напряглась — ведь Сережа рядом сидит, тоже этот поцелуй видит.
Вдруг он подвинулся, сколько подлокотник позволял, и взял ее за руку. Сердце замерло — вот сейчас губы к её щеке прикоснутся… Но нет. На экране снова погоня началась, а Сережа уставился вперед. Так до конца сеанса и просидела, затаив дыхание.
Когда свет включили, он руку отпустил. Варя сразу озябла. На улице уже сумерки сгущались. Шли домой, Сережа взахлеб пересказывал сюжет, будто она не рядом сидела. Когда замолкал, становилось неловко. Варя что-то спрашивала — он снова оживлялся. Ждала, чтоб снова за руку взял, но он ее портфель нес, жестикулировал.
У калитки Варя остановилась, глаза опустила. Сережа молчал.
— Ну, я пойду… — взяла портфель, щеколду открыла.
— Варь, а еще сходим? — вдруг спросил он.
Оглянулась. В темноте лица не разглядеть, но знала — боится отказа.
— Сходим! — весело крикнула и убежала.
Ходили потом много раз. Как свет гаснет — сразу руку брал. Иногда просто гуляли. Сережа школу уже закончил, весной в армию должны были забирать. В институт не пошел, с отцом в гараже работал.
Один раз даже в уголок губ поцеловал. А она-то боялась, что так и не решится. Как же счастлива была тогда!
Весной его забрали. Накануне вечером камешком в окно стукнул. Варя выскочила, пальто на плечи накинув. От него водкой пахло.
— Завтра уезжаю… Будешь ждать?
— Буду, — прохрипела она. Да как он мог сомневаться? Для нее никого на свете не существовало.
Тут мать из окна крикнула. Варя на цыпочки встала, чмокнула Сережу в щеку и убежала.
Отец у Вари пил. В прошлую зиму в сугробе замерз. Мать с другим сошлась. Варя теперь на кухне лишний раз не выходила. После школы в областной центр уехала — всего полтора часа на автобусе. Мать не отговаривала. Казалось, даже облегченно вздохнула. Деньги на первое время дала, с чемоданчиком до автобуса проводила.
Первое время у подругиной тетки жила. На бухгалтерские курсы пошла. С первой зарплаты комнату сняла.
Сережа писал редко. В армии было не до писем. Но она ждала. В поселоке появлялись слухи — там с кем-то видели, здесь с другой гулял. Она не верила. Разве мог он ее забыть?
Как-то приехала — у матери живот округлился. Обидно стало: теперь другого ребенка будет любить, а она, Варя, как отрезанный ломоть.
Матери сорок всего было. У одноклассниц в таком возрасте уже не рожали. Стыдно стало. Перестала в поселок ездить.
Но когда Сережу ждаНо когда Сережу ждала, всё же приехала — подруга написала, что он возвращается, да так и стояла у окна, пока трамваи не замелькали в вечерних огнях, а сердце не перестало надеяться.
