Алёна, посмотри, какой цвет! Три дня выбирала между «сливочным кремом» и «слоновой костью», почти разорвала продавцов, провела ладонью по тканевым обоям в прихожей, улыбаясь. А теперь захожу в дом и слышу: «это моё». Всё наконец так, как я мечтала.
Людмила, подруга Алёны со школьных лет, кивнула, откусывая кусок домашнего пирога с квашеной капустой. На кухне пахло свежей выпечкой и крепким кофе, аромат уюта вытеснил давний запах табака, будто вбитый в стены.
Алёнка, ты просто засияла, сказала Людмила, ставя чашку на блюдце. Ремонт получился как точка. Жирная точка в прошлой жизни. Я рада, что ты не продала квартиру, а переделала её полностью. Как будто кожу поменяла.
Алёна вздохнула, поправляя салфетку. Было нелегко. Когда Сергей отвернулся, громко хлопнув дверью и заявив, что «душится в этом болоте», ей казалось, что жизнь закончилась. Двадцать лет брака, взрослый сын, налаженный быт всё рухнуло ради мимолётной свободы и «новой музы», которой оказалась молодая администраторша автосервиса. Прошёл полтора года. Слёзы высохли, сын Кирилл поддержал мать, а работа в банке не дала полностью упасть. Теперь, сидя в обновлённой кухне, Алёна ощущала лёгкость.
Знаешь, Люда, я сама в это не верила, призналась она. Первые месяцы шла как в тумане, ждала, что ключ в замке повернётся. А потом проснулась и поняла: тишина не страшна. Тишина это когда никто не ворчит о пересоленном супе, не бросает носки и не требует отчёт за каждую рублёчку.
Внезапно их разговор прервал резкий звонок дверного звонка, совсем не похожий на привычный звонок курьера или тёщи Вали, которая иногда просила соль.
Алёна и Людмила переглянулись.
Ты когото ждёшь? прошептала подруга.
Нет, Кирилл на работе, курьера не звонила Алёна нахмурилась, вставая из-за стола. Сердце предательски ускорилось, охватив холодок предчувствия.
Она вышла в коридор, поправила лёгкое льняное платье вместо старого халата, подошла к двери и, не бросая взгляд в глазок, спросила:
Кто там?
Тишина повисла, тяжёлая, многозначительная. Затем раздался знакомый голос, от которого когдато ноги подкашивались, а теперь лишь глухая волна раздражения.
Алёна, открой. Это я.
Сергей.
Алёна замерла, рука коснулась замка. Пальцы не дрожали странно. Раньше, слыша его голос, она бы бросилась по квартире, поправляя прическу, смахивая невидимую пыль, пытаясь угодить. Сейчас ей хотелось лишь вернуться к пирогу и беседе с Людмилой.
Она медленно повернула защелку и открыла дверь.
Сергей стоял в лестничной клетке, выглядя словно кадр из кино. В одной руке держал огромный букет бордовых роз, завернутый в шуршащую крафтовую бумагу. На нём новое пальто, сидевшее немного мешковато, и шарф, небрежно переброшенный через плечо. Видно, он готовился к визиту.
Увидев Алёну, он растаял в той же улыбке, что когдато пленяла её, улыбке «побитого, но очаровательного пса».
Здравствуй, Алёна, баритоном произнёс он, делая шаг к порогу.
Алёна не шагнула назад. Стояла в дверном проёме, словно страж, опершись плечом о косяк.
Здравствуй, Серёжа. Как ты сюда попал?
Сергей слегка смутился. Ожидал крик, объятия, приглашение к столу, но увидел лишь спокойный, оценивающий взгляд, как у коммивояжера, предлагающего ненужный пылесос.
Ну он кашлянул, чуть опустив букет. Я проезжал мимо. Думал зайти, проведать. Мы ведь не чужие, двадцать лет, Леночка, не вычеркнешь.
Не вычеркнешь, согласилась Алёна, не меняя позу. Но ты же сам сказал, что двадцать лет были ошибкой и болотом. Забыл? Я помню всё чётко.
Сергей поморщился, будто от зубной боли.
Ленка, кто помянет старое Я был в эмоциях, кризис среднего возраста, сам не понимал, что несёт. Ты же умная женщина, должна понять. Мужчины существа слабые, импульсивные.
Он снова попытался шагнуть вперёд, уверенный, что аргумент сработает. Его ботинок навис над новым ковриком в прихожей.
Стой, тихо, но твёрдо сказала Алёна. Не входи.
Что значит? глаза Сергея расширились. Алёна, я же с цветами, как дурак, соседи смотрят. Пусти в коридор, поговорим. Видел, ремонт сделал? Обои новые Дорого, наверное?
Он вытянул шею, пытаясь увидеть за её спиной масштаб вложений.
Сергей, мы говорим здесь. У меня гости, Алёна даже не задумалась о чужих.
Гости? в его голосе прозвучали нотки ревности. Кто? Мужик какойто? Так быстро замену нашёл?
Это Люда. И даже если бы был мужчина, это тебя не касается. Мы в разводе, Серёжа. Официально полтора года. Ты сам хотел свободы.
Сергей выдохнул, облегчённо осознав, что перед ним лишь Людмила, а не страшный соперник. Он изменил тактику, улыбка стала шире, глаза влажны.
Алёнка, перестань. Я вижу, ты обижаешься. Мне жаль. Я был неправ. За всё время я переосмыслил многое.
Правда? Алёна скрестила руки на груди. И что же ты переосмыслил? Что «муза» не умеет готовить борщ? Или что съёмная квартира стоит денег, а зарплата в автосервисе не резиновая?
Сергей на мгновение замёр, маска благородного раскаяния дала трещину. Слухи ходили разные: молодая пассия имела свои запросы, у него начались финансовые трудности. Алёна не злорадствовала, её охватило равнодушие, которое пугало Сергея сильнее, чем ненависть.
А борщ при чём? обиженно спросил он, переминаясь с ноги на ногу, букет тяжёлый в руках. Я о душе говорю. О семье. Я понял, что никого ближе нет, чем ты. Мы прошли многое Кирилл вот Как он, кстати? Звонил на прошлой неделе, сухо поговорил, денег не просил
Кирилл взрослый, голова у него на плечах. Он помнит, как ты уходил, Серёжа. Как ты кричал, что тянем тебя к дну.
Да не кричал я! вспылил Сергей, но быстро успокоился. Алёна, хватит меня отчитывать у порога, как школьника. Дай пройти. Я пришёл с миром, посмотри, цветы твои любимые бордовые розы.
Алёна посмотрела на букет. Розы были дорогими, красивыми. Раньше бы она плакала от такого жеста. Сейчас они выглядели чужеродными, как новогодняя ёлка в жару.
Спасибо, но они мне не нужны, спокойно ответила она. У меня нет такой вазы, и аромат роз я давно разлюбила. Сейчас мне нравятся тюльпаны, или просто зелень.
Разлюбила? Сергей моргнул растерянно. Как можно разлюбить розы? Ты говоришь глупости, лишь бы меня задеть.
В этот момент из кухни выглянула Людмила, решив проверить, нужна ли Алёне помощь. Увидев Сергея с букетом, она прислонилась к стене в глубине коридора.
О, Серёжа! Не запылился, а пришёл, громко сказала она. Мы тут плюшками балуемся, без тебя.
Привет, Люда, буркнул он, недовольно. Ты бы хоть подруге сказала, чтоб она мужа в дом пустила.
Бывшего мужа, поправила Людмила. И это её дом, кого хочет, того и пускает. А ты, кажется, похудел? Осунулся. Не кормит молодая?
Сергей проигнорировал выпад и снова сосредоточился на Алёне. Он понял, что теряет контроль. Обычные приёмы не срабатывали, пришлось идти вабанк.
Алёна, послушай, тихо, проникновенно произнёс он. Я совершил чудовищную ошибку. Жил один, попробовал вашу «свободу» Всё пустое, мишура. Хочу домой, к тебе. Я, может, только сейчас понял, как сильно тебя люблю. Давай попробуем сначала? Я всё исправлю. Ремонт у тебя Я помогу, если что осталось. Руки мои из того места растут.
Алёна смотрела на него и видела не того уверенного мужчину, с которым была двадцать лет, а усталого, потрепанного человеком, ищущего тихую гавань, где можно переждать бурю. Ей он был не нужен, а лишь комфорт, ужин и чувство значимости, которое она дарила годами.
Серёжа, произнесла она, голосом словно сталь, ничего не осталось доделывать. Всё сделано, и в квартире, и в жизни.
Но я же запнулся он. Я изменился!
Люди не меняются, Серёжа. Они лишь приспосабливаются. Ты ушёл, потому что стало скучно. Вернулся, потому что там плохо. А я? Я не запасной аэродром, не пункт передержки между твоими приключениями.
Какой пункт?! Ты что, несёшь?! Я семьянин! Отец твоего сына!
Был им. Потом выбрал другую жизнь. Принял решение, я его приняла. И знаешь, мне понравился этот выбор. Мне понравилась моя новая жизнь без тебя.
Сергей стоял ошеломлённый. Ожидал крик, истерику с этим он умел. Спокойное, аргументированное «нет» пробило его броню. Он понял, что женщина в стильном платье у порога новой квартиры уже не его жена. Порог стал непреодолимой границей.
Ты серьёзно? спросил он, голосом опустившись. Так просто выгонишь меня? Даже чай не нальёшь?
Не налью, ответила Алёна. Чай есть только для тех, кто меня ценит, а не использует. Иди домой, к той, ради которой ты сжигал мосты, или к маме, куда хочешь. Здесь твоего дома больше нет.
Она начала медленно закрывать дверь. Сергей попытался блокировать её ногой, но, встретившись с её ледяным взглядом, отступил. В её глазах не было страха, лишь решимость вызвать полицию, если он начнёт буйствовать.
Ты пожалеешь, Ленка! крикнул он, маска окончательно слетела. Меня в сорок пять лет кукуют? Кто меня будет? Я найду себе, мужики на дороге не валяются! А ты будешь плакать в подушку!
Я уже всё выплакала, Сергей. Два года назад. Всего доброго.
Дверь захлопнулась уверенным звуком прочного замка, засов щёлкнул.
Сергей остался на лестничной площадке. Тишина подполья гудела эхом его пустых слов. Он взглянул на тяжёлый букет роз, шипы кололи пальцы сквозь бумагу. Букет был нелеп и теперь совершенно бесполезен.
Он поднял руку, хотел бросить цветы на пол, но просто опустил её, сил на истерику не осталось. Повернувшись, медленно спустился по лестнице, чувствуя тяжесть поражения на плечах. Лифт вызывать он не стал.
За дверью Алёна прислонилась лбом к холодному металлу, закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула. Руки дрожали слегка, но это было не от любви и не от жалости, а от напряжения, которое рассеивается после тяжёлой работы.
Ушёл? тихо спросила Людмила из коридора.
Алёна обернулась. Лицо бледно, глаза сияли.
Ушёл, Люда. И знаешь мне его даже не жаль. Совсем.
И правильно, Людмила подошла и крепко обняла подругу. Нет смысла жалеть. У него был шанс, он его прокачал. А цветы-то хоть красивые были?
Да ну их, махнула Алёна, отстраняясь, улыбка стала увереннее. Весь этот помпезный букет. А мои фиалки на подоконнике. Пойдем, чай остывает, а пирог мы не доели.
Они вернулись к кухне. Алёна включила чайник, солнце светило сквозь лёгкие занавески, отбрасывая кружевные тени на стол. В квартире вновь воцарился покой, но теперь он был крепким, выдержанным осадой.
Слушай, вдруг сказала Людмила, намазывая джем на булочку. Может, в выходные в театр пойдем? Премьера интересная. А потом в то кафе, где десерты восхитительные.
Алёна взглянула на подругу, потом на солнечный луч в чашке и рассмеялась, свободно, звонко.
Поехали! Платье новое покажу. Не для бывших мужей мне наряжаться.
Гдето внизу захлопнула тяжелая подъездная дверь, старый автомобиль заурчал и уехал прочь. Алёна уже не слышала его. Она наливала ароматный чай, строила планы на выходные без места для прошлого.
