В старом деревянном доме на окраине Твери скрипнула дверь, будто хозяйка ждала гостя с самого утра. На пороге стояла худая старушка лет восьмидесяти, но глаза её горели молодым, хитрым огнём.
— Доброго здоровья, — вежливо поклонился молодой парень.
— И тебе не хворать, родимый, — кивнула старуха. — Заходи, не стой на морозе. Из соцзащиты, что ли?
— Нет, бабуля. Я из фирмы, что воду чистит. Установим фильтр — и вода из-под крана станет, как из святых ключей. Пить можно без опаски, прямо как в старину.
— Ох ты! — старушка прищурилась. — Значит, водяной ты, реки да колодцы исправляешь? Дело праведное. Проходи-ка.
Парень аккуратно вытер сапоги о вытертый половик и переступил порог.
— Обувь снимать? — спросил он, оглядывая вымытый до блеска пол.
— Да брось, — махнула рукой хозяйка. — Дочка у меня чистюля, полы драит без устали. А я уж старенькая, не до мытья.
— Да что вы, бабушка! Да вы просто огурчик! — беззастенчиво соврал парень. — Где у вас кухня? Покажу, как чудо-аппарат работает.
— Ой, льстец, — засмеялась старуха. — Я в зеркало-то давно не гляжу — дочка повыше развесила, не достать. Ну пойдём, посмотрим на твои диковинки.
Кухня была мала, но уютна: медный чайник блестел на плите, на подоконнике красовались герань да баночка с мёдом. Старушка присела, а парень принялся колдовать: крутил, наливал, показывал, как грязная вода становится кристальной.
— Куплю твой фильтр, — вдруг сказала хозяйка. — Только сперва чайку попьём. Одна-то скучно, а с гостем — любо-дорого. Пять минут — и дело.
Парень хотел отказаться, но кивнул. Старуха ловко вскипятила воду, засыпала заварку — и кухню наполнил густой, пряный аромат.
— Семья у тебя есть, милок? — спросила она, наливая чай.
— Нет, холост.
— И слава Богу. Рано тебе ещё о детях думать. Чай-то нравится?
— Отменный! Где такой берёте?
— Лешие в лесу собирают, — усмехнулась старуха.
Парень фыркнул. Решил подыграть:
— А вас-то кто пускает по квартирам? Нынче ведь каждый второй — мошенник.
— Да чего мне бояться, голубчик? — махнула она рукой. — Я своё отжила. Теперь сама пугать могу. Особенно таких, как ты.
Тут парень вдруг почувствовал, как голова стала лёгкой, а язык — непослушным. И выпалил:
— Да кому эти фильтры сдались! Я их за копейки покупаю, а впариваю за тысячу! Иногда ржавчиной подкрашу — чтобы «эффект» был. По старушкам хожу, деньги с них деру…
Он сам испугался своих слов.
— Вот и славно, — кивнула старуха. — Чай у меня, говорила же, не простой. Лесные духи варят. Кто выпьет — правду скажет.
Парень вскочил.
— Что за чёрт?!
— Да ничего особенного. Ты же сам назвался водяным. Вот и станешь им. Наш речной дедушка замотался — помощник нужен. Будешь воду чистить, рыбу кормить. Лет через десять — может, назад в людей пустят. А пока — добро пожаловать в воду.
Парень не успел крикнуть. Тело его стало жидким, прозрачным, потом превратилось в лёгкий туман — и с плеском упало в ведро.
— Вот и ладно, — пробормотала старуха, выливая воду в раковину. — Устроился. Вон тот, что газовые счётчики втюхивал, теперь ветер гоняет. А ты — воду. Познакомитесь.
Она поставила чашки в сушилку, напевая. Потом глянула в потёртое стекло серванта.
— «Почему не отражаюсь, почему не отражаюсь…» — передразнила бывшего мошенника.
— Да потому что старше всех зеркал в этом городе. Лет триста уже. Дочка знает — потому и повыше вешает, чтобы люди не пугались. Не всякую правду показывать надо. А я — живу. И порядок навожу. Стихии любят чистоту.
Старуха подошла к окну, посмотрела на небо и ухмыльнулась:
— Правда всё равно выплывет. Даже если её заварить в чайнике.
