В наказание за жадность: История водяного-обманщика
Дверь скрипнула почти сразу, как только он нажал на звонок. На пороге стояла старушка лет восьмидесяти с хитрой ухмылкой и глазами, будто видевшими всё на свете.
— Здравствуйте, — вежливо протянул парень.
— Доброго здоровья, сынок, — кивнула она. — А чего без предупреждения-то? Вдруг я вампирша или бандитка в отставке?
— Бабуль, в мои-то годы уже не страшно, — усмехнулась старуха. — Я сама могла бы пугать, да лениво. Ну заходи, чего стоишь. Из ЖЭКа, что ли?
— Я, бабушка, от фирмы, которая чистейшую воду делает. Поставишь наш фильтр — и вода из-под крана, как из родника. Без хлорки, без всякой гадости.
— Ой, водяной, значит, заглянул, — засмеялась старуха. — Дело хорошее, проходи.
Парень тщательно вытер ноги о половичок.
— Можно в обуви? — спросил он, глядя на вытертый до дыр коврик.
— Да ладно, не царские хоромы. Внучка потом помоет, ей не привыкать.
— Да вы сами-то огурчик, — пробормотал он с дежурной улыбкой. — Где кухня? Я вам покажу, как работает…
— Льстец, — фыркнула бабка. — В зеркало сто лет не глядела, но пусть будет по-твоему. Пошли.
На кухне парень осмотрелся и вдруг спросил:
— А чего вы в зеркале не отражаетесь?
— Да нет, отражаюсь, — махнула рукой старуха. — Только дочка повесила их высоковато, а я — метр с кепкой. Не видно, вот и всё.
Он принялся устанавливать фильтр, демонстрируя, как мутная водица превращается в кристально чистую. Бабка кивала, внимательно наблюдая.
— Куплю, — неожиданно заявила она. — Но сначала чайку со мной попьёшь. Одна скучно. Пять минут — и свободен. Чай у меня знатный, травяной.
Быстро вскипятив воду, она заварила ароматный настой. Воздух наполнился запахом мяты и душицы.
— Семья есть? — спросила она между делом. — Детишки?
— Нет, пока холост.
— И правильно. Рано тебе очаг обустраивать. Ну как чай?
— Волшебный, бабуля. Где такой берёте?
— Да я не беру. Его домовые мне по праздникам носят.
Парень рассмеялся, решив, что старуха шутит. Но вскоре улыбка сошла с его лица.
— А скажи-ка, голубчик, зачем ты по домам-то ходишь? Небось, не из-за святой любви к чистой воде?
И вдруг язык у него развязался сам собой:
— Да фигня это всё. Фильтры за копейки покупаю, а впариваю за тысячу. Иногда в воду сахарку подсыплю — для вкуса. Народ ведётся, а мне бабки капают.
— Ну вот и разговорился, — кивнула старуха. — А я ж предупреждала: чай у меня непростой. Кто его выпьет — правду матку резать начнёт. Домовые, говоришь? Ага. Они его и заварили. За жульничество твоё — будешь отвечать.
Парень хотел возразить, но уже не мог — тело его начало таять, превращаясь в легкий пар, который медленно осел в медный таз, предусмотрительно подставленный бабкой.
— Захотел воду продавать? Вот и будешь в ней жить. Наш местный водяной как раз помощника искал. Десять лет послужишь — потом видно будет.
Она взяла таз и вылила содержимое в раковину.
— «Чего не отражаешься, бабуля?» А я, милок, триста лет как по земле хожу. А зеркала внучка повыше повесила — чтоб люди не пугались.
Старуха рассмеялась, будто рассказывала себе анекдот.
— Первый у меня был — счётчики менял. Теперь грозы направляет. Воздух — его дело. А твоё — вода. Познакомитесь как-нибудь. В следующий ливень.
Она прошла мимо зеркала, в котором не отразилось ни единой морщинки. Лишь тень скользнула по полу и растворилась в тишине старинной квартиры.
