Предательство за самоваром: История Алевтины
Алевтина шла домой с работы, на душе было легко — сегодня отпустили пораньше. Улочки подмосковного Коломны ласково грелись в весеннем солнце, и она раздумывала, куда бы деть нежданный свободный вечер.
“Забежать к Марьяшке?” — мелькнуло в голове. — “Давно не виделись.”
Решение созрело мгновенно. Заскочила в булочную за шарлоткой с яблоками, и вот уже через полчаса стучится в дверь подруги.
“Приветик!” — Марьяна распахнула дверь, глаза её хитро блеснули.
“А я к тебе с гостинцем!” — улыбнулась Алевтина, протягивая коробку с пирогом.
“Заходи, у меня для тебя сюрприз,” — вдруг сказала Марьяна, и в голосе её прозвучала странная нотка.
“Какой ещё сюрприз?” — насторожилась Алевтина, но, не дожидаясь ответа, шагнула на кухню. Там она застыла, будто громом поражённая, увидев то, что Марьяна назвала “сюрпризом”.
“Девка незамужняя — в доме жёнке беда,” — любила приговаривать Алевтине её бабка. — “Держи их подальше, душу не распахивай, а то слёзы потом пить будешь.”
Алевтина всегда слушала старухины советы, да и подруг у неё было раз-два и обчёлся. Кто-то затерялся в житейской круговерти, с кем-то дороги разошлись после ссор, и только Марьяна оставалась верной подругой. Их дружба, скреплённая ещё со школьной скамьи, длилась без малого сорок лет. Вместе они делили радости и горе: Алевтина с мужем Валерой вырастили двоих детей, отправив их учиться в Питер, а Марьяна радовалась успехам дочки Насти и мечтала о её счастливой доле.
“Мне личного счастья не досталось, но хоть бы Настеньке повезло,” — вздыхала Марьяна.
“Брось,” — утешала Алевтина. — “Настя у тебя умница, всё у неё сложится. Да и тебе грех жаловаться: дочь золотая, квартира хорошая. Ну, с мужем не сложилось — это да, тяжко.”
“Тяжко, что столько лет терпела его выходки, всё прощала,” — горько отвечала Марьяна. — “Думала, остепенится, а он только хуже стал.”
Алевтина знала историю подруги как свою. Муж Марьяны, Степан, всю жизнь гулял направо и налево. Пока она одна тянула дочь, помогала родителям и горбатилась на двух работах, он ублажал других баб. Иногда ему удавалось скрывать шашни, но чаще всё заканчивалось скандалами. Степан клялся, что исправится ради семьи, и Марьяна снова верила. Так прошло двадцать лет, пока три года назад он не сбежал к молодой любовнице.
“Настя взрослая, всё поймёт, а мы с тобой чужие люди, так что смысла тянуть резину нет,” — бросил он тогда.
Пока Марьяна приходила в себя, Степан свалил, прихватив все их накопления. Квартира была родительская, так что на неё он претендовать не мог. Деньги же он назвал “компенсацией за прожитые годы”. В те чёрные дни Алевтина была единственной, кто поддерживал подругу, не давал ей сломаться.
“Мам, ты же сама твердила про бабкины слова, что девкам незамужним в доме жёнки не место,” — напоминала Алевтине старшая дочь Даша.
“Не неси чепухи,” — отмахивалась Алевтина. — “Мы с Марьяшкой как сёстры, я не могу её бросить в беде.”
“Да ладно, мам, мы же прикалываемся,” — вступал младшенький Сеня. — “Только ты нас этими бабкиными присказками заколебала, а сама Марьяну чуть ли не каждый день к нам таскаешь.”
“Что за бред?” — возмущалась Алевтина. — “Неужели вы думаете, что Марьяна станет уводить вашего отца? Мы с ней и с Настей как одна семья, хватит ерунду нести!”
“Да шутим мы, шутим,” — хохотала Даша. — “Марьяна нам как тётка родная, какие уж тут страсти в ваши-то годы?”
Алевтина не обращала внимания на подколы детей. В молодости она и правда слушала бабкины советы, но Валера никогда не давал поводов для ревности. Спокойный, работящий, он всю жизнь пахал ради семьи, а выходные проводил дома, листая газету или мастеря что-нибудь по хозяйству. Когда-то он дружил со Степаном, но после развода Марьяны их общение сошло на нет. Алевтина и Валера остались на стороне подруги, а Степан сам оборвал все связи, уйдя в новую жизнь.
“Марьяшке одной тяжко, надо звать её к нам на праздники,” — часто говорила Алевтина, и Валера молча кивал.
“У Марьяны кран течёт, посмотри,” — просила она мужа, и тот шёл чинить.
“В субботу Марьяна просила помочь с машиной,” — продолжала Алевтина. — “Надо с дачи мебель перевезти, а чужих нанимать не хочет.”
Валера молча выполнял просьбы: чинил, возил, помогал. Марьяна в благодарность привозила дачные гостинцы, пекла пироги, и всё казалось естественным.
“Ты отчаянная,” — качала головой коллега Галя, узнав об этой дружбе. — “Неужели так слепо веришь и подруге, и мужу, что оставляешь их наедине?”
“Не городи чушь,” — смеялась Алевтина. — “Мы с Марьяшкой как сёстры, она была свидетельницей на нашей свадьбе. С Валерой скоро тридцать лет вместе, и ни разу не было повода для подозрений. В молодости страсти кипят, а в наши годы уже не до романов.”
“Ну, смотри, жизнь — штука непредсказуемая,” — сомневалась Галя.
Алевтина и правда не сомневалась в самых близких. Мысль, что между ними может быть что-то, казалась ей дикой. Но в тот день, когда она без звонка зашла к Марьяне, её мир рухнул. На кухне, в домашнем халате, за тарелкой щей сидел Валера.
“Это что?” — голос Алевтины дрогнул. — “Ты же на рыбалке должен быть! Марьяне опять помощь понадобилась?”
Марьяна шагнула вперёд, лицо её было решительным.
“Слушай, Алёна, давай начистоту. Может, и хорошо, что ты всё увидела. Нам надоело прятаться, но признаться не хватало духу.”
Слова подруги били, как обухом. Алевтина переводила взгляд с неё на Валеру, сдерживая слёзы. Она почти не слышала, что говорила Марьяна дальше — в ушах стоял шум,Она повернулась и вышла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в серванте.
