Свекровь чуть не разрушила наш брак из-за своей мании внуков
Мы с Катей расписались без лишней помпы, скромно, по-семейному, как оба мечтали. Потом устроили себе небольшой, но душевный медовый месяц, а затем вернулись к привычной жизни, полной любви и надежд. Полгода наслаждались друг другом, пока в нашу идиллию не стала влезать Людмила Петровна — мать Кати.
Сначала её визиты были редкими, почти ненавязчивыми. Забегала на час, приносила пирожки, оглядывала квартиру — всё ли в порядке. Но со временем её присутствие становилось всё чаще. Задерживалась дольше, появлялась без предупреждения, а на вопросы отшучивалась: «Вы оба работаете, я же помогаю. Пол помою, щи сварю — вам же легче». Вроде забота, но мне казалось, что это лишь повод.
Катя успокаивала: «Мама скоро остынет, это ненадолго». Я верил, но становилось только хуже. Свекровь вела себя, будто это и её жилплощадь, переставляла вещи, критиковала наш уклад, а потом и вовсе стала приходить без звонка — с запасным ключом, который якобы «на крайний случай» дала ей Катя ещё до свадьбы.
Спасением были выходные. Хотя бы субботу и воскресенье мы проводили без надзора. Но ненадолго. Людмила Петровна стала являться с утра, будто специально. Иногда я задерживался на работе, лишь бы не идти домой, где каждый день превращался в допрос. По выходным уезжал к родителям или к друзьям. Катя отказывалась ехать, ссылаясь на дела. Я понимал — дело в матери.
Между нами росла невидимая стена. Я чувствовал себя лишним в собственном доме, будто жить втроём — норма. Когда я попытался поговорить с Катей, она вроде соглашалась: «Да, надо что-то решать…» Но ничего не менялось. Мать хозяйничала, а жена металась между двумя мирами — нашим и её.
В какой-то момент я задумался о разводе. Мы ещё молоды, можно начать всё заново, без этого удушья. Но страшно было в этом признаться. Всё ещё теплилась надежда — вдруг наладится?
Последней каплей стало воскресное утро. Было темно, когда в дверь позвонили. Открыл — Людмила Петровна. Без приветствий, сразу в бой: «Какая из вас семья? Уже год вместе, а детей нет! Я вам пол мою, борщи варю, чтобы вы не маялись, а ты, зять, по друзьям шляешься, а дочь одна сидит! Может, хоть ребёнка заведёте?!»
Я молча стиснул зубы. Потом не выдержал:
— А как мы его заведём, если вы тут постоянно? Я что, при вас этим заниматься должен? Спасибо, хватит. Дальше — без вас.
— Без меня вы ни на что не способны! — орала она. — У всех подруг уже правнуки, а я жду!
Катя попыталась вступиться, но мать резко оборвала: «Тебе ещё рано мне перечить!»
Эти слова добили меня. Я встал, распахнул дверь и спокойно сказал: «Уходите. Хамства в своём доме не потерплю». Свекровь хлопнула дверью, но ещё долго кричала на весь подъезд.
Позже она позвонила моей матери — жаловаться, обвинять, давить. Но та, к её удивлению, поддержала меня: «Не всем бабушками становиться по графику».
Прошла неделя. Людмила Петровна не звонит, не приходит. Катя призналась, что давно не чувствовала себя так спокойно. А я понял — поступил правильно. И извиняться не собираюсь.
