**Дневниковая запись**
Чтобы избежать позора, она согласилась жить с горбатым мужчиной… Но когда он шепнул ей свою просьбу на ухо, она присела…
— Ваня, это ты, родной?
— Да, мам, я! Прости, что так поздно…
Голос матери, дрожащий от тревоги и усталости, донесся из темного коридора. Она стояла в старом халате, с фонариком в руке — будто ждала его всю жизнь.
— Ванюшка, мое солнышко, где же ты шлялся до самой ночи? Небо черное, звезды светятся, как глаза лесных зверей…
— Мамуля, мы с Димкой занимались. Уроки, подготовка… Я просто потерял счет времени. Прости, что не предупредил. Ты ведь плохо спишь…
— А может, к девушке ходил? — вдруг подозрительно прищурилась она. — Не влюбился случайно, а?
— Мам, ну какие глупости! — рассмеялся Ваня, снимая ботинки. — Я не тот, кого девушки ждут у калитки. Да и кому я нужен — горбатый, с руками, как у обезьяны, да с головой, будто заросший бурьяном?
Но в ее глазах мелькнула боль. Она не сказала, что видит в нем не уродца, а сына, которого вырастила в нищете, в холоде, в одиночестве.
Ваня и правда был не красавец. Рост — едва метр шестьдесят, сгорбленный, с длинными, как у павиана, руками, почти достающими до колен. Голова — большая, с кудрями, торчащими, будто одуванчики. В детстве его дразнили «обезьянкой», «лешим», «чудищем». Но он вырос — и стал больше, чем просто человек.
Они с матерью, Галиной Петровной, приехали в эту деревню, когда ему было всего десять. Сбежали из города — от нищеты, позора: отца посадили, мать бросила. Остались только они вдвоем. Двое против всего мира.
— Не жилец твой Ванька, — ворчала баба Таня, глядя на хилого парнишку. — Провалится сквозь землю, и следа не останется.
Но Ваня не провалился. Он вцепился в жизнь, как корень в камень. Рос, дышал, работал. А Галина — женщина со стальным сердцем и руками, изуродованными в пекарне — пекла хлеб на всю деревню. По десять часов в день, год за годом, пока сама не сломалась.
Когда она слегла, больше не поднимаясь, Ваня стал и сыном, и дочерью, и врачом, и нянькой. Он мыл пол, варил кашу, читал вслух старые журналы. А когда она умерла — тихо, как уходит ветер с поля — он стоял у гроба, стиснув кулаки, и молчал. Потому что слез у него уже не осталось.
Но люди не забыли. Соседи приносили еду, дали теплую одежду. А потом — неожиданно — к нему начали приходить. Сначала мальчишки, увлеченные радио. Ваня работал в радиомастерской — чинил приемники, настраивал антенны, паял провода. У него были золотые руки, хоть и неуклюжие с виду.
Потом стали заглядывать девушки. Сначала — просто посидеть, попить чай с вареньем. Потом — задерживаться. Смеяться. Разговаривать.
И однажды он заметил: одна из них — Арина — всегда уходит последней.
— Ты не спешишь? — спросил он, когда все уже разошлись.
— Мне некуда спешить, — тихо ответила она, глядя в пол. — Мачеха меня дома ненавидит. Трое братьев — грубые, злые. Отец пьет, а я для них — лишняя. Живу у подруги, но и там ненадолго… А у тебя — тихо. Спокойно. Здесь я не чувствую себя одинокой.
Ваня посмотрел на нее — и впервые в жизни понял, что может быть нужен.
— Живи у меня, — просто сказал он. — Мамина комната пустует. Ты будешь хозяйкой. А я… я ничего не попрошу. Ни слова, ни взгляда. Просто будь здесь.
Люди заговорили. Шептались за спиной:
— Ну как так? Горбун и красавица? Смешно же!
Но шло время. Арина убирала, варила суп, улыбалась. А Ваня — работал, молчал, заботился.
И когда она родила сына, весь мир перевернулся.
— На кого он похож? — спрашивали в деревне. — На кого?
А мальчик, Дениска, смотрел на Ваню и говорил: «Папа!»
И Ваня, никогда не думавший, что станет отцом, вдруг почувствовал, как что-то теплое раскрывается в груди — будто маленькое солнце.
Он учил Дениса чинить розетки, ловить рыбу, читать по слогам. А Арина, глядя на них, говорила:
— Тебе бы жену найти, Ваня. Ты же не один.
— Ты мне как сестра, — отвечал он. — Сначала тебя замуж выдам. За хорошего, доброго. А потом… посмотрим.
И такой человек нашелся. Молодой, из соседней деревни. Честный. Работящий.
Сыграли свадьбу. Арина уехала.
Но однажды Ваня встретил ее на дороге и сказал:
— Хочу попросить… Отдай мне Дениса.
— Что? — удивилась она. — Зачем?..
— Я знаю, Арина. Когда рожаешь ребенка — все внутри меняется. Но Денис… он же не твой родной. Ты забудешь о нем. А я… я не смогу.
— Я не отдам его!
— Я не забираю, — тихо ответил Ваня. — Приезжай в гости, когда захочешь. Просто позволь ему жить со мной.
Арина задумалась. Потом позвала сына:
— Дениска! Иди сюда! Скажи, с кем хочешь жить — со мной или с папой?
Мальчик подбежал, глаза сияли:
— А нельзя, как раньше? Чтобы и мама, и папа были вместе?
— Нет, — грустно сказала Арина.
— Тогда я остаюсь с папой! — выкрикнул Денис. — А ты, мама, приходи в гости!
Так и вышло.
Денис остался. И Ваня впервые по-настоящему стал отцом.
Но однажды Арина снова пришла:
— Нас переводят в город. Я забираю Дениса.
Мальчик заревел, как раненый зверек, обнял Ваню:
— Никуда не поеду! Я с папой! С папой остаюсь!
— Ваня… — прошептала Арина, глядя в пол. — Он же… он не твой.
— Я знаю, — ответил Ваня. — Я всегда знал.
— Я все равно сбегу к папе! — кричал Денис, захлебываясь слезами.
И он действительно сбегал. Снова и снова.
Его забирали — он возвращался.
В конце концов Арина сдалась.
