Снова Алина проснулась от громкой перебранки на кухне – как всегда ругались мама с папой и их друзья, зашедшие с вечера. В свои девять лет девочка не знала другой жизни. Она слышала, что бывают семьи, где родители любят детей, но сама не понимала, что это значит.
Надев потрёпанное платье, давно не стиранное, Алина осторожно прокралась мимо кухни, боясь попасться на глаза. Но взрослым было не до неё. На полу валялись пустые бутылки, все за столом были пьяны.
«Скорее бы убежать, не слушать этот крик», — думала Алина.
Она выскользнула во двор и спряталась за старой баней — это было её убежище. Здесь было тихо, не доносились родительские голоса. Часто она сидела тут, обхватив колени, съёжившись в комок.
Живот урчал от голода, и слёзы сами катились по щекам. Сколько себя помнила Алина — её родители всегда пили. Крики, битая посуда, драки — вот и всё, что она видела.
Сейчас лето, тепло, и можно убежать. А зимой она возвращалась из школы, садилась за уроки, и если слышала ссору — забивалась в угол комнатки за кроватью. Ждала, пока всё стихнет. Боялась — под горячую руку могла попасть и она. Отец иногда и её толкал.
Шли годы, но ничего не менялось. Еды всегда не хватало. Алина привыкла есть мало, была худенькой. Особенно тяжело стало этим летом. Раньше мать хоть изредка бывала трезвой, но теперь всё стало хуже.
Бабушки и дедушки у Алины не было. Отец — из детдома, бабушка умерла, когда девочка родилась. Соседи жалели, одноклассницы делились булочками, не дразнили.
Сегодня она сидела за баней, всхлипывала и мечтала:
«Может, скоро мама с папой перестанут кричать… Хочу, чтобы завтра всё стало иначе, чтобы наконец стало лучше».
Успокоившись, Алина подняла голову и увидела на соседской груше спелые плоды. Они были небольшие, но некоторые с розовым бочком. Она смотрела на них, рот сам наполнялся слюной.
«Вот бы сорвать одну… А если меня поймают? Скажут — воровка».
Долго размышляла Алина. Сквозь деревья виднелся двухэтажный дом, старый, но солидный. Она знала, что там живёт пожилая женщина, видела её пару раз у калитки.
«Интересно, ей не страшно одной в таком большом доме?»
Дом казался Алине огромным — она ведь была маленькой. С мансардой, и жила там Ольга Семёновна, в этом году ей исполнилось пятьдесят восемь. Внешность строгая — работа в полиции наложила отпечаток.
Соблазн пересилил страх. Алина осмотрела забор, нашла прогнившую доску — в дыру легко пролезть. Осторожно протиснулась и оказалась на чужом участке.
Подошла к дереву — и вдруг улыбнулась. На земле лежали упавшие груши, созревшие и сладкие. Схватив одну, она впилась в неё зубами. Казалось, ничего вкуснее она не ела. Не заметила, как уже доедала третью.
Так увлеклась, что не услышала шагов. Хозяйка участка стояла рядом. Ольга Семёновна — высокая, с тёмными короткими волосами, в тёмных брюках и вишнёвой футболке.
Она уже замечала девочку. Видела из окна, как та прячется за баней. Знала, что родители пьют.
— Здравствуй, девочка, — тихо сказала она.
Алина вздрогнула, вся сжалась. Боялась, что сейчас обругают, может, даже ударят — как дома. Медленно подняла глаза, готовые расплакаться.
Но взгляд женщины был добрым. Сдержала слёзы, прошептала:
— Здравствуйте.
— Как тебя зовут? — спросила соседка.
— Алина.
— Понятно, Алина. Ты голодная? Пойдём ко мне, я чай собиралась пить с вареньем. Составишь компанию — одной скучно. — Она улыбнулась. — Можешь звать меня тётей Олей.
Алина не верила ушам. Стояла, не двигаясь.
— Ну же, пойдём, — ласково повторила Ольга Семёновна.
Девочка шла за ней, оглядывая чистый, уютный дом — такого она никогда не видела.
— Вот, умойся, руки с мылом помой, потом за стол садись.
Ольга Семёновна поставила вторую чашку, налила чай, поставила печенье, конфеты, вазочку с малиновым вареньем, бутерброды с колбасой. У Алины разбежались глаза.
— Кушай, Алиночка, не стесняйся.
Она ела жадно, почти не жуя. Хозяйка смотрела с грустью.
Сама она прожила неплохую жизнь. Хорошая работа, муж, умерший три года назад, приличная пенсия — но детей не было. Всегда мечтала о ребёнке. Глядя на Алину, сердце сжималось.
Наевшись, девочка улыбнулась, поблагодарила.
— А родители твои где? — осторожно спросила Ольга Семёновна.
Алина махнула рукой в сторону дома.
— Там… Они не одни.
Глаза снова наполнились слезами. Женщина больше не стала спрашивать.
— Можешь приходить, когда захочешь. Я живу одна, свободного времени много. Хочешь, фотоальбом покажу?
Алина кивнула. Ей не хотелось уходить. А Ольге Семёновне — удерживать её подольше, подальше от пьяных криков. Решила накормить девочку обедом — блинами с творогом.
Так и началась их дружба.
Пять дней подряд Алина приходила к соседке. Завтракали, обедали, разговаривали. Немолодая женщина и девятилетняя девочка привязывались друг к другу. Их объединяло одно — ни у кого не было близких, на кого можно положиться.
Ольга Семёновна радовалась каждому визиту. Уже на второй день купила Алине новое платье. Кормила пирогами, чаем с вареньем — девочка уплетала за обе щеки. Рассказывала истории из жизни.
Впервые Алина нашла место, где было тепло и спокойно. Где хоть ненадолго чувствовала себя счастливой. Возвращаясь домой, она ложилась спать и думала:
«Вот бы тётя Оля стала моей мамой…»
А Ольга Семёновна плохо спала. Ей было жаль Алину — эта девочка не знала доброты. Но однажды та не пришла. Ждала день, второй — девочку не было видно. Только её отец шатался по двору пьяный.
Забеспокоилась:
«Не случилось ли что?»
На третий день не выдержала — пошОна открыла калитку их заросшего бурьяном двора, твёрдо постучала в дверь, и когда захмелевшая мать Алины с перегаром наконец открыла, Ольга Семёновна спросила резко: «Где девочка?» — «В приюте», — буркнула та, а отец, шатаясь, добавил: «Опека забрала, а тебе-то что?», но женщина, не слушая, развернулась и поспешила в детдом, твёрдо решив забрать Алину к себе навсегда.
