**Дар спасения: как встреча у автобуса вернула свет в мой дом**
Когда у нас с Дмитрием родилась Алиса, весь роддом ахнул от восторга. Наш ангелочек — личико фарфоровое, носик курносый, а глаза… Глаза — как небо после дождя, ясные, пронзительные. Смотрела так, будто знала все тайны мира.
Сначала всё было прекрасно. В два месяца дочь держала головку, в четыре — пыталась встать. Мы радовались, строили планы, не ведая, что беда уже крадётся за спиной. Когда Алисе исполнилось полгода, на шее выросла твёрдая шишка. Врачи разводили руками — анализы в норме, причин для тревоги нет. Мы метались по кабинетам, мазали, глотили таблетки — без толку. Дочь худела, почти не спала, плакала до хрипоты. Я качала её ночами, а врачи твердили: «Перерастёт».
Я ходила к бабкам-шептухам — зря. В душе поселилось отчаяние.
Чудо случилось, когда Алисе было полтора. Мы с ней ехали к бабушке, но автобус опаздывал. На остановке к нам подошла женщина — плотная, с русой косой, закрученной венцом. Лицо простое, но глаза… Тёплые, как печка зимой.
Она взглянула на Алису и тихо сказала:
— Дите-то мучается… Не ест, не спит?
Я кивнула. А она вдруг строго:
— Если не помогу — к осени зачахнет. Приходи до заката. Я — Марфа Ивановна. Живу за поворотом. Захвати с десяток яиц, свежих.
Сказала и отошла, будто давая мне время на раздумья. Я сомневалась: очередная шарлатанка? Но внутри что-то ёкнуло — будто голос шептал: «Не пойдёшь — пожалеешь».
Бабушка, узнав, махнула рукой:
— Сходи. Возьмёт лишнее — прогонишь.
Домик Марфы Ивановны утопал в цветах. Во дворе резвилась внучка Катюша — румяная, как маков цвет.
— Пришла, — встретила меня Марфа. — А я уж думала, пронесёт тебя мимо. Вон Катюшу выходила — из Твери привезли, через месяц на ноги встала.
Катюша, услышав своё имя, засмеялась и потянулась ко мне.
— Идём в горницу, — сказала Марфа. Я замерла:
— А сколько…?
— Не торгуйся, — отрезала она. — Кто что даст. Детей жалею — не за деньги.
Она выкатывала яйцом по тельцу Алисы, шепча: «Выйди, хвороба, из косточек, из жилочек…» Дочь смеялась, хватая её пальцы. Потом разбила яйца в воду — желтки покрылись крестами, а белки пузырились, будто кипели.
— Видишь? — Марфа покачала головой. — Порча. Люди Бога забыли. Но вытянем.
— Кто?.. — начала я.
— Молчи. Не твоё дело.
Три недели мы ходили к ней. Кресты исчезли, потом пузыри. Алиса стала есть, спать спокойно, щёки налились румянцем.
— А яйца эти… едите? — спросила я как-то.
— Боже упаси, — Марфа засмеялась. — Свиньям отдам — им не вредно.
Она рассказала, что дар получила от матери, а та — от бабки. Была у неё завистливая сестра, но дар перешёл к Марфе — потому что доброта сильнее злобы.
Катюша тем временем научилась ходить. Потом её забрал отец — прислал взамен мешки с картошкой, банки солёных груздей и вяленую рыбу.
— Вот и благодарность, — вздохнула Марфа. — А девочку в сердце ношу.
В последний раз яйца остались чистыми. Алиса была здорова.
Сейчас ей двадцать. Учится в институте, мечтает о путешествиях. Иногда я прохожу мимо той остановки — и сердце сжимается. Спасибо тебе, Марфа Ивановна. Ты спасла не только её. Ты спасла нас всех.
