— Мамочка, а когда Домовой пришлёт мне папу? — спросила как-то моя дочь, глядя на меня широкими, как блюдца, глазами, в которых светилось столько надежды, что сердце защемило. Мы с ней часто играли в волшебные сказки, мастерили поделки, сочиняли небылицы. В тот день она достала из старого сундучка листок, где была нарисована девочка, беседующая с маленьким лешим. А рядом нашла другой рисунок — на нём та же девочка прыгала через лужи и хохотала.
— Вот так я буду закаляться, а потом обливаться студёной водой, мамуля! — радостно объявила она и, наигравшись, сладко заснула.
С той поры я не раз думала о том, как жизнь порой сворачивает дорожки так, что и не угадаешь. Но начну по порядку.
Когда-то я поступила в педагогический институт вместе со своей закадычной подругой Лизой. Мы были не разлей вода: лекции, ночные бдения над книгами, грёзы о будущем. После выпуска обе устроились в школу. Лиза же, помимо уроков, иллюстрировала детские книжки — руки у неё были золотые, а фантазия безграничная. Как-то её работы приглянулись заграничным издателям, и ей предложили контракт в Германии. Так она уехала — на целых три года. Переписывались, звонили, скучали.
Когда Лиза вернулась в родной Нижний Новгород, она была не одна. Рядом с ней была крохотная девочка — её доченька. О муже Лиза не говорила ни слова. Родителей её к тому времени уже не было в живых. Жила она одна, справлялась как могла, а я помогала, чем была в силах. Дашенька была светлым ребёнком, словно солнечный зайчик. Лиза в свободное время рисовала — чаще всего дочку в разные годы: первоклашкой, девушкой, взрослой женщиной. Меня поражало, как точно она угадывала будущее.
— Откуда ты знаешь, какой она будет? — спрашивала я.
— Время покажет, — лишь улыбалась она в ответ.
Но счастье длилось недолго. Когда Даше исполнилось два года, сердце Лизы не выдержало. За границей у неё обострились старые болезни, и в одно утро её не стало.
Я тут же начала собирать документы на усыновление. Страшило одно — что девочку отдадут чужим. Боялась опоздать, что её увезут в другую семью. Но, слава Богу, успела. С тех пор я стала для Даши мамой. Она знала, что её родная мама теперь — ангел. Мы вместе разглядывали рисунки Лизы, особенно перед сном — они успокаивали девочку, будто мама всё ещё рядом.
Даша росла смышлёной, отзывчивой, романтичной. Ей исполнилось уже тринадцать, когда однажды я отмечала свой день рождения с подругами в трактире. Вернувшись домой, увидела на крыльце высокого мужчину с непривычным говором. По-русски он говорил с трудом, но его слова пронзили меня, как ледяной ветер.
Это был… отец Даши. Настоящий, кровный. Немец. По его словам, Лиза заподозрила его в измене с кузиной и, не простив, уехала обратно в Россию, не сказав ни слова о беременности. Он искал её, но слишком поздно. А узнав, что у него есть дочь, начал оформлять документы на опекунство — но я оказалась проворнее. Он и не подозревал, что Даша все эти годы росла здесь, в тепле и заботе, под моей опекой.
Когда Даша услышала наш разговор, она застыла, словно вкопанная, всматриваясь в его лицо, пытаясь найти в нём себя. Позже, за самоваром, она понемногу стала оттаивать. Мужчина ушёл в гостиницу, а дочка взяла свою любимую куклу-домовёнка и прошептала:
— Спасибо, хозяюшка, что у меня теперь есть папа.
Прошло несколько месяцев, прежде чем всё утряслось. Даша уехала в Германию к отцу. У него оказалась большая семья — двое детей от прежнего брака, но Даша, как старшая, быстро со всеми сдружилась. Она пошла в школу, учит язык, ходит на кружки, увлеклась народными танцами. Мы переписываемся, говорим по видеосвязи, делимся новостями.
Я скучаю. До слёз. Но я счастлива.
Счастлива, что моя Лиза оставила после себя не только прекрасную дочь, но и ту силу любви, что привела в жизнь этой девочки её настоящего отца, хоть и через столько лет.
Вот такая история. Невероятная, будто из сказки. Но, как и всякая сказка, она — о вере, любви и чуде.
