29 октября, 2025 г. Дневник Ивана Андреевича
Я живу в конце улицы, в небольшом, но крепком доме. Стены, возведённые ещё моим отцом из толстых сосновых брёвен, со временем потемнели, но всё ещё держатся как камень. Крыша слегка провисает на восточном крае, однако дождя сквозь неё не просочится. Крыльцо давно покосилось пора бы поправить, но руки уже не те.
Мне почти восемьдесят, а я всё ещё ухаживаю за огородом не из нужды, а по привычке. Каждое утро, когда первые лучи солнца касаются верхушек яблонь, я выхожу во двор, берут тяпку или лейку, в зависимости от погоды, и направляюсь к грядкам. Картошка, лук, морковь, огурцы всё растёт ровными рядами, как любила порядок моя жена Аглая. Пенсия в тысячу рублей хватает, а иногда сын в Новосибирске пересылает несколько рублей, но бросить землю я не могу.
Дети давно разъехались, жена ушла пятнадцать лет назад. Сын Илья живёт в Новосибирске, дочь Вика в Пскове, звонят редко, навещают раз в год. А Аглая Она просто не проснулась тем утром. Лежала с закрытыми глазами, губы слегка посинели. Я не сразу понял, что её больше нет.
Я продолжаю работать в грядках, будто жду, что она выйдет из дома и закричит: «Иван, иди ужинать!» Иногда, когда ветер шевелит занавеску на кухне, мне кажется, что слышу её голос. Оборачиваюсь пусто. Ни кто не зовёт, лишь воробьи щебечут под крышей, а старая кошка Пушок мурлычет у ног.
По соседству, за плетнём, живёт молодая семья Сергей с Глаурой и пятилетней дочкой Алёной. Их дом тоже старый, но окрашен в яркоголубой цвет, словно кусочек неба среди зелёных огородов. Сергей высокий, в очках, постоянно чтото мастерит: чинит забор, собирает скамейку. Глау́ра хрупкая, быстрая, то шьёт, то развешивает бельё. Алёна настоящая шалунья: веснушки, два хвостика, всегда в движении.
Год назад они переехали из города, купили старый дом и привели его в порядок, устав от суеты мегаполиса и желая быть ближе к природе. Сергей работает из дома «на удалёнке», сидит за компьютером, звонит по телефону строгим голосом. Я не понимаю, как можно трудиться, не вставая со стула, но уважаю его труд.
Глау́ра шьёт на заказ. По их двору часто слышится жужжание швейной машинки, а потом на верёвках развешиваются платья, рубашки и даже какието театральные костюмы наверно они их крахмали.
Алёна бегает по двору, то за курами гоняется, то в саду у меня рвёт цветы. Шустрая девчушка с двумя хвостиками, иногда смеётся громко, иногда задумчиво всматривается в жука. Однажды я увидел, как она пролезла под плетнём к моим ромашкам.
Дедушка, можно я сорву твои цветочки? крикнула она, заметив меня.
Я хотел бы рассердиться эти ромашки сажала Аглая Но в её глазах горел огонь, и я махнул:
Рви, только корни не выдергивай.
Алёна кивнула и начала аккуратно срывать цветы, стараясь не помять лепестки. Я смотрел на неё и думал, что, вероятно, Аглая в детстве была такой же живой, неугомонной, с веснушками на носу.
Девочка сместила один из хвостиков, ловко поправила его и продолжила собирать цветы, бормоча себе под нос:
Это маме это папе а это себе
Я невольно улыбнулся.
А мне? спросил я сам себя, не ожидая такой шутки.
Алёна посмотрела на меня большими глазами, рассмеялась:
Тебе все цветы! Ты их вырастил! А маме с папой я ещё нарву.
И протянула мне пучок.
Я принял ромашки, ощутив тонкий аромат. Аглая всегда ставила их в кувшин с водой на столе у окна.
Спасибо, пробормотал я.
Дедушка, почему у тебя столько цветов? не умолкала Алёна. У нас во дворе только трава и два кустика
Жена любила, ответил я просто.
А где твоя жена? спросила она.
Я замер. Как объяснить пятилетнему ребёнку слово «умерла»? Алёна, кажется, уже всё поняла. Она притихла, а затем нежно погладила меня по руке:
Она теперь на небе?
Да прошептал я.
У меня тоже бабушка там. Мама говорит, она звёздочкой стала.
Я кивнул, не зная, что ответить. Потом Алёна переключилась:
Ой, смотри, бабочка!
И помчалась дальше, забыв и про ромашки, и про грусть. Я остался стоять с цветами в руках, потом медленно пошёл в дом, нашёл на полке пыльный кувшин, вытер его и поставил ромашки на стол, как делала Аглая.
Вечером постучали. На пороге стояла Глау́ра с тарелкой.
Иван Андреевич, добрый вечер! Мы испекли пирог и хотели угощать она остановилась, увидев ромашки.
Спасибо, сказал я. Заходите.
Глау́ра поставила тарелку, улыбнулась:
Алёна сегодня у вас цветы рвала?
Да, хорошая девочка.
Сорванец, улыбнулась она, но в глазах её светилось тепло. Она вам, наверное, надоедает?
Нет, ответил я искренне. Мне иногда одиноко.
Глау́ра села, как будто ноги её уже не держали.
Мы тоже боялись, что здесь будет слишком тихо. В городе хотя бы соседи за стеной А тут лишь ветер в деревьях.
Привыкнете, сказал я.
Молчание длилось, потом Глау́ра предложила:
Завтра к нам на ужин? Сергей шашлык будет готовить.
Я хотел отказать, но вспомнил крик Алёны: «Тебе все цветы!»
Приду, неожиданно сказал я.
Глау́ра улыбнулась и кивнула:
Тогда до завтра.
Когда она ушла, я подошёл к окну. Соседний двор светился, и я видел через занавеску, как Алёна прыгает по комнате, размахивая руками, а Сергей шутит с ней. Я вздохнул и посмотрел на ромашки в кувшине.
Надя, прошептал я. Похоже, я не один.
Тишина в доме уже не казалась такой тяжёлой.
Утро началось с громкого стука в дверь. Я, только что закончивший утренний чай, недовольно крикнул:
Кто там в такую раннюю пору?
На пороге стояла Алёна в огромных резиновых туфлях, явно отцовских, с сияющими глазами.
Дедушка, мама сказала, что ты сегодня к нам на шашлык придёшь! Мы уже дрова носим! Пойдём!
Я растерялся, вспомнив вчерашнее приглашение.
Так на ужин вроде звали
А папа уже мясо маринует! перебила девочка, схватив меня за руку. И мама пирог печёт! Ты же обещал!
Я посмотрел на свой поношенный жилет и стоптанные тапочки.
Подожди, внучка, дай переодеться
Не надо! Алёна уже тащила меня за собой. Ты и так красивый!
Через десять минут я сидел на лавочке у соседей, а Сергей раздувал угли в самодельном мангале из старой бочки. Солнце уже припекало, но под раскидистой яблоней было прохладно.
Иван Андреевич, как думаете, угли готовы? спросил сосед, вытирая пот.
Я встал, посмотрел в мангал и кивнул:
Пятьминуток, будет в самый раз. Белый налёт уже появляется.
Глау́ра вынесла поднос с маринованным мясом, от которого пахло чесноком и зеленью.
Иван Андреевич, вы наш главный советник по шашлыкам сегодня. Муж мой в этом деле не силён.
Сергей хотел возразить, но кивнул с улыбкой.
Так начался самый необычный день за последние пять лет. Я учил Сергея премудростям идеального шашлыка, пока Алёна крутилась рядом, пытаясь помочь (и постоянно мешая). Глау́ра раскладывала тарелки, нарезала овощной салат.
За столом под тенью яблони я вдруг понял, что смеюсь над шуткой Сергея пошлой, но страшно смешной в этой компании. Алёна, в кете с кетчупом, важным видом наливала всем компот из кувшина, разливая половину мимо стаканов.
Дедушка, а правда, ты в войну танкистом был? неожиданно спросила она, широко раскрыв глаза.
Стол замолчал. Сергей с Глау́рой переглянулись.
Лиза! строго крикнула мать.
Нет, ответил я и неожиданно улыбнулся. Я в войну был маленьким пацанёнком, только голодным.
Я рассказал, как после войны собирал колоски на колхозном поле, как однажды нашёл обмороженную картошку лучший день в моей жизни. Алёна слушала, разинув рот, а когда я закончил, вскочила и обняла меня:
Я отдам тебе всю свою картошку! Всё!
Все рассмеялись, а во мне разлилось тепло.
Поздно вечером, когда зажглись первые звёзды, я возвращался домой. Сергей провожал меня до калитки.
Спасибо, Иван Андреевич. Вы вы не представляете, как это было важно для Алёны и для нас.
Я махнул рукой:
Да ладно…
Нет, серьёзно. Мы переехали сюда, чтобы быть ближе к людям, а получилось наоборот. Пока вы не
Я переломал его:
Приходи завтра ко мне. Покажу, как правильно картошку окучивать. У тебя на грядках уже трава по колено.
Сергей широко улыбнулся:
Приду. Обязательно.
Дома я долго стоял перед фотографией Аглаи.
Видишь, прошептал я, а ты боялась, что я без тебя пропаду…
Из окна доносился стрекот кузнечиков и смех Алёны из соседнего дома она, видимо, не устала после насыщенного дня. Я потушил свет и лёг спать.
Утром впервые я не боялся ночи. Я понял, что даже в одиночестве есть место для дружбы и взаимопомощи. Этот урок останется со мной надолго.
