28октября
Сегодня утром, едва лишь первые лучи коснулись верхушек яблоневых ветвей, я, как и полвека назад, вышел в свой двор. Старая, но крепкая изба, построенная моим отцом из толстых сосновых брёвен, всё ещё держит крышу, хоть она и прогнулась чутьчуть на востоке. Крыльцо давно требует ремонта, но руки уже не те.
Мне за восемьдесят, а я всё ещё храню огород не из нужды, а из привычки. Тяпка в руках, я прихожу к грядкам: картошка, лук, морковь, огурцы всё стоит в ровных рядах, как любила моя жена Надежда, любившая порядок. Пенсия хватает, дети присылают иногда деньги, но бросить землю я не могу.
Дети давно разъехались: сын живёт в Самаре, дочь в Краснодаре. Встречаемся раз в год, а жена ушла пять лет назад, тихо, как будто уснула, губы слегка посинели. Я не сразу понял, но принял её уход.
Я продолжаю пахать землю, будто жду, что Надежда выйдет из дома и крикнет: «Гриша, иди к обеду!» Иногда ветер шевелит занавеску и кажется, слышу её голос. Но в доме только воробьи, а под ногами шуршит старая кошка Мурка.
Соседний за плетнём дом заняла молодая семья: Сергей, высокий в очках, и Лариса, быстрая, всегда с швейной машиной, и их пятилетка Варвара. Их дом покрашен в яркоголубой, будто кусочек неба упал среди наших огородов. Они переехали сюда год назад, устав от шума и смога большого города, желая быть ближе к природе.
Сергей работает удалённо, сидя за компьютером, а Лариса шьёт на заказ. Шум швейной машины часто доносится до моего двора, а потом на верёвках развешиваются платья и рубашки, чутьчуть взятые в крахмал. Варвара, рыжеволосая, веснушчатая, с двумя хвостиками, вечно быстра и шумна, гоняется за курами, рвёт цветы в моём палисаде.
Однажды я увидел, как она проскочила под плетнём к моим ромашкам.
Дедуля, можно я сорву твоих цветочков? закричала она.
Я хотел рассердиться эти ромашки сажала Надежда, но её глаза горели, и я кивнул:
Рви, только корни не выдергивай.
Варвара стала аккуратно собирать цветы, шепча себе: «Это маме папе а это себе». Я улыбнулся и спросил в шутку:
А мне?
Тебе все! Ты их вырастил! А маме с папой я ещё соберу, ответила она, протягивая кучу ромашек.
Я принял их, ощутив тонкий аромат, который Надежда всегда ставила в кувшин у окна.
Спасибо, пробормотал я.
Дедуля, почему у тебя так много цветов? не утихала она. У нас лишь трава и два кустика
Жена любила их, ответил я простым тоном.
Где же твоя жена?
Я замёр, не зная, как объяснить пятилетнему, что «умерла». Варвара тихо погладила меня по руке:
Она теперь на небе?
Да прошептал я.
У меня тоже бабушка там. Мама говорит, она стала звездой.
Мы молчали, пока она не закричала:
Ой, смотри, бабочка!
И помчалась дальше, забыв про ромашки. Я поставил их в кувшин, как делала Надежда, и вечером к нам в дверь постучала Лариса с тарелкой.
Григорий Петрович, здравствуйте! Мы испекли пирог, хотели вас угостить она замерла, увидев ромашки.
Спасибо, заходите, кивнул я.
Мы разговорились, и она, улыбнувшись, предложила завтрашний ужин у них, где Сергей будет готовить шашлык. Сначала я хотел отказаться, привыкший к одиночеству, но вспомнил, как Варвара кричала: «Тебе все цветы!»
Приду, сказал я сам себе неожиданно.
Ночью я стоял у окна, глядя на свет в их доме, где Варвара прыгала, размахивая руками, а Сергей смеялся. Я прошептал:
Надя, кажется, я не один.
Утром снова стук в дверь. На пороге стояла Варвара в огромных резиновых сапогах, как будто из отцовского шкафа, глаза сияли.
Дедуля, мама сказала, ты сегодня к нам на шашлык придёшь! Мы уже дрова носим! Пойдём!
Я смутился, вспомнив вчерашнее приглашение.
Так меня же позвали на ужин…
А папа уже мясо маринует! перебила девочка, схватив меня за руку. И мама пирог готовит! Ты же обещал!
Я в спешке надел поношенный жилет и старые тапки.
Подожди, внучка, дай переодеться
Не надо! Варвара уже тащила меня к дому.
Через десять минут я сидел на их лавочке, а Сергей разжигал угли в самодельном мангале из старой бочки. Солнце уже палило, но под раскидистой яблоней было прохладно.
Сергей спросил, готовы ли угли, я кивнул: «Ещё пять минут, будет как раз». Лариса вынесла поднос с маринованным мясом, аромат чеснока и зелени наполнил воздух.
Я стал главной «советчицей» по шашлыку, а Варвара, покрытая кетчупом, разливала компот, разливая половину мимо стаканов.
Дедуля, а правда, ты в войну танкистом был? неожиданно спросила она, глаза широко раскрыты.
Стол замолчал. Я улыбнулся и ответил:
Я был маленьким паренёчком, как ты, только голодным. После войны собирал колоски на колхозном поле, нашёл обмороженную картошку лучший день в жизни.
Варвара слушала, разинув рот, а потом бросилась в обнимку:
Я тебе всю свою картошку отдам! Весь!
Все рассмеялись, и в моём сердце стало тепло.
Поздно вечером, под первые звёзды, Сергей провожал меня до калитки.
Спасибо, Григорий Петрович. Вы для Лизки для нас многое значит.
Да ладно, отмахнулся я.
Серьёзно. Мы переехали сюда, чтобы быть ближе к людям, а нашли лишь тишину. Пока вы не
Я прервал его:
Завтра приходите ко мне, покажу, как правильно окучивать картошку. У вас трава уже по колено.
Он улыбнулся и кивнул.
Вернувшись домой, я долго стоял перед фотографией Надежды. За окном стрекот кузнечиков, смех Варвары из соседнего двора. Я выключил свет и лёг спать.
Впервые за долгое время я не боялся ночи. Понимаю теперь, что одиночество лишь состояние ума, а открытое сердце притягивает новых друзей.
**Урок:** даже если кажется, что мир вокруг пуст, стоит лишь протянуть руку и жизнь ответит взаимностью.
