Никакой дачи не будет!
Алина только вставила ключ в замочную скважину, как сразу почувствовала — что-то неладное. Квартира была не пуста. Из кухни доносились голоса: один — мужской, другой — женский, старческий. Значит, свекровь пожаловала. Алина скривилась. Отношения у них были натянутые: вроде вежливость соблюдалась, но с бесконечными упрёками и нравоучениями. Встречаться лицом к лицу не хотелось. Решила выйти, пройтись до магазина — пусть сидит, когда-нибудь уйдёт.
Но, сделав шаг в коридор, она застыла. Разговор мужа с матерью прозвучал как-то подозрительно. Прислушалась — и то, что услышала, вогнало её в ступор.
— Ничего, скоро Алка согласится на дачу, — спокойно говорил Игорь.
— Главное, чтобы на тебя оформила, — добавила свекровь. Алина невольно подняла брови. Серьёзно?
— Не знаю, как её уговорить, но подумаю. Если не получится — всё равно в браке купим, поделим. А её квартира при разводе останется ей — это несправедливо. Мы уже два года у меня живём, я тоже что-то должен получить.
Алина похолодела. Какой развод?..
— Конечно, я тоже так считаю. Вы с Татьяной тогда сможете взять что-то побольше. Как у вас с ней?
Какая ещё Татьяна?..
— Да нормально. Она, конечно, хочет, чтобы я быстрее развёлся, но я ей объясняю — надо подождать. Вот купим дачу — сразу подаю на развод. Алине скажу, что деньги на моём счёте надёжнее, уговорю её перевести всё туда. Она же доверчивая.
Алина вцепилась в стену. В ушах звенело. Перед глазами промелькнуло всё — от первой встречи до недавнего визита в агентство, где она собиралась сделать “сюрприз” — начать продажу своей квартиры, чтобы купить дачу. А торт, купленный по пути домой, так и стоял в пакете.
Мама была права. Не продавать. Квартира — её защита.
Молча прошла в спальню, достала чемодан, начала складывать вещи. Через минуту в дверях появился Игорь.
— Алина? Ты уже дома? Что ты делаешь?
— Что я делаю? — её голос дрожал. — Квартиру мою приглядели? На тебя оформить хотели, да? Хрен вам! И ремонт я делала за свои — все чеки у меня есть! И всё, что купили, поделим. Считай, что халява закончилась.
Свекровь, услышав её тон, тут же ретировалась. Игорь начал юлить, мямлить, отнекиваться. Но было поздно.
И тут Алина вспомнила всё.
Когда ей исполнилось двадцать, родители подарили ей однокомнатную. «Это твоя опора, — говорила мама. — Не продавай её. Пусть у тебя всегда будет куда вернуться». Тогда это казалось излишним, но теперь… каждое слово звучало как пророчество.
С Игорем Алина познакомилась через год после института. Влюбилась. Стали жить вместе. Он настоял, чтобы она переехала к нему — «мужик должен приводить бабу в свой дом». Алина сдала квартиру, деньги делила: часть на общие нужды, часть откладывала.
Потом — свадьба. Деньги с торжества пошли на ремонт в его жилье. Мама переживала — зачем вкладываться в чужое? Но Алина отмахивалась: «Я же тут живу».
Потом начался спад. Игорь стал холодным, раздражительным, задерживался где-то. А потом, будто по щелчку, снова стал ласковым, заботливым. Цветы, комплименты. И разговоры о даче — о природе, шашлыках, будущих детях. Он мягко давил: «Твоя квартира — однушка. Потом купим ещё, а сейчас дача важнее».
Алина почти согласилась. Хотела сделать мужу приятное. Даже пошла в агентство в выходной и купила торт. Но, вернувшись, услышала всё.
Муж и его мать уже делили её имущество. Рассчитывали, как оставить её ни с чем. Как втянуть её деньги в сделку, а потом — развестись.
Слёз не было. Только холод. Холод предательства.
В ту же ночь Алина собрала вещи и ушла. Родители поддержали. Мама обняла, ничего не сказала — просто была рядом.
Вернулась в свою однокомнатную. Прошлась по комнате, прикоснулась к стенам, посмотрела в окно. Потом села на подоконник и прошептала:
— С тобой я точно не разведусь. Ты — самое надёжное, что у меня есть. В этом мире стабильность дороже золота.
Ведь никому, кроме маминых слов и этих стен, она больше не верила.
