**Подарок с оттенком горечи**
Они ужинали на кухне — Татьяна и её муж, Владимир. Вечер тянулся лениво, чайник на плите остывал, а в окно пробивался лёгкий осенний ветерок. Вдруг зазвонил телефон. Владимир взглянул на экран — незнакомый номер.
— Кому я понадобился в такой час? — проворчал он.
— Подними трубку, узнаешь, — улыбнулась Татьяна, не придавая значения.
Владимир вышел в коридор. Вернулся через несколько минут — бледный, с пустым взглядом, словно увидел нечто, что не вписывалось в привычную реальность.
— Что с тобой, Володя? — тревожно вскочила Татьяна. — Ты как будто призрак!
— Тань… У меня есть дочь. И мне нужно её забрать…
Когда-то у него действительно была семья. Галина, его первая жена, родила ему дочку — Катю. Но уже через два года после рождения ребёнка брак стал трещать по швам. Галина постоянно кричала, упрекала его во всём: мало зарабатывает, не уделяет ей внимания, «совсем не помогает».
Он старался. Ради Кати, ради семьи. Друзья говорили: возможно, у Галины послеродовая депрессия, надо к врачу. Но Владимир знал: она всегда была такой. Просто теперь стало хуже.
Она не улыбалась. Никогда. Даже когда играла с Катей — это была не забота, а обязанность. В груди Владимира сжималось что-то тяжёлое, когда он видел это.
Когда он в отчаянии предложил Гале сходить к психологу, она взорвалась:
— Ты меня за психа считаешь?!
Это стало последней каплей. Он подал на развод. А Галина, будто мстя, увезла Катю в другой город. Адрес не оставила. Алиментов не требовала. Исчезла.
Он пытался искать. Но воспоминания о скандалах с бывшей женой были такими мучительными, что в какой-то момент он сдался. Убедил себя, что дочери будет лучше с матерью. Он даже не подозревал, насколько ошибался…
Галина не простила. Ни его, ни жизнь. Злость, которую она копила годами, отравила всё вокруг. И Катю тоже.
Катя росла в доме, где не было ни праздников, ни смеха, ни тепла. О дне рождения она впервые услышала в садике.
— Мам, у Сережи сегодня день рождения! Ему подарили машинку! А мне?
— Нет, — отрезала Галина. — Это я тебя рожала. Мне надо праздновать. Хватит глупостей.
Новый год не отмечали. Смеяться запрещалось. Конфеты — роскошь. Даже мультики были под запретом. Жизнь была серой, напряжённой, и никто не знал, что маленькая Катя тайно мечтает: когда вырастет — купит себе целую коробку шоколадных конфет.
Соседи сторонились Галину. Её боялись, шептались: «С ней что-то не то». И, как выяснилось, не зря.
Однажды Галине стало плохо. Она не доверяла врачам и вызвала «скорую» слишком поздно. Её увезли, не обещая ничего. Перед этим она успела прошептать соседке имя отца Кати и город, где он живет.
Катя осталась у той женщины. Тихая, замкнутая, она не понимала, что мама больше не вернётся.
Опека быстро нашла Владимира. К тому времени он уже полгода был женат на Татьяне. Услышав, что у него осталась дочь, которую можно забрать, он не раздумывал ни секунды.
— Я поеду. Должен её вернуть, — сказал он Татьяне.
— Конечно. Я поеду с тобой, если нужно. Или останусь. Но ты должен быть с ней.
Катя не помнила отца. И боялась: вдруг будет ещё хуже? Но когда в дверь вошёл Владимир — не с пустыми руками, а с огромным плюшевым медведем и пакетом «Мишек на севере», её глазки загорелись.
Сладости. Тепло. Добро. Её маленькое сердце решило: плохой человек не принёс бы конфет.
Пока она играла с игрушкой, соседка рассказывала о покойной Галине. Владимир слушал, сжимая кулаки. В груди стоял ком. Господи, почему я сдался? Почему не забрал её раньше?
Через несколько дней документы были готовы. Катя переехала к отцу. На следующий день за завтраком Владимир осторожно спросил:
— У тебя скоро день рождения. Что бы ты хотела в подарок?
Девочка замерла.
— Я не знаю… У меня никогда не было подарков. Мы не праздновали…
Он уронил ложку.
— Как так? Почему?
— Мама говорила, что я не заслужила. Это не моя заслуга — что родилась.
Владимир встал и молча вышел. Татьяна пошла за ним. Он стоял на кухне, упёршись ладонями в стол.
— Она просила… просто конфет. Конфет, Таня! То, что у всех детей есть. Как я допустил это?!
— Не вини себя. Главное, что теперь она дома. С тобой. С нами, — прошептала Татьяна, обняв его. — Мы вернём ей всё. Даже то, чего у неё никогда не было.
Через неделю в доме царило волшебство. Шары, гирлянды, запах пирога. Кате исполнялось семь. Она проснулась и подумала, что спит. Комната украшена, на столе торт со свечами. Её обнимали, поздравляли, смеялись. И она впервые засмеялась в ответ.
В парке она каталась на каруселях, ела сахарную вату, получала подарки. Семь. По одному за каждый год без радости.
Владимир плакал в машине, пока Татьяна укачивала заснувшую у неё на плече Катю.
— Я больше никогда её не отпущу, — прошептал он. — Это мой шанс всё исправить.
Прошёл месяц. Катя уже бегала по дому с Татьяной, смеялась, звала её «тётей Таней», помогала на кухне.
Через год за завтраком она вдруг спросила:
— А можно я буду звать тебя мамой?
Татьяна едва не выронила чашку.
— Конечно, родная, — прошептала она, крепко обняв девочку.
И в этот момент Владимир понял — его семья наконец стала целой. А в доме снова поселилось свет.
