Стоит ли прощать мужчину, который приполз обратно на коленях? Я не хочу жить так, как сейчас, но и возвращаться к нему не могу.
Мы с Дмитрием прожили в браке четырнадцать лет. Казалось бы, столько пережили, столько построили. Я читала, что большинство пар разводится в первые годы, а потом — всё реже. Но мы, видимо, стали исключением. Обычная история: муж ушёл к молодой. Но для меня это стало крахом. Жизнь треснула, словно весенний лёд, и я рухнула в чёрную воду.
Дмитрий сделал мне предложение, когда мы были почти детьми. Я — простая девушка из провинции, он — из богатой семьи, единственный наследник. Родители помогли, купили нам роскошную трёшку в центре Москвы. Мы быстро расписались. Сначала не получалось завести детей, я уже отчаялась, но потом родился сын, а через два года — дочь. Я жила, как в сказке: уют, семья, достаток. Всё казалось нерушимым.
А потом появилась *она*. Новенькая в его фирме — миловидная, подобострастная, с глазами овечки и походкой хищницы. И вдруг он выставил меня с детьми за дверь. Просто. Сказал: *«Так будет лучше»*. Квартиру оставил себе, алименты платил — формально. Как мне жить? Без образования, без опыта, с двумя детьми на руках?
Родители пустили нас в бабушкину хрущёвку. Было тесно, тяжело, унизительно. Я заново училась дышать. Училась экономить на всём, стирать в тазу, таскать коляску по снегу и работать до изнеможения. Постепенно я собралась. Стала крепче. Смирилась.
Прошёл год. И вдруг — звонок. Дмитрий. *«Прости»,* — говорит. *«Ошибся. Не понимал, что теряю»*. Говорил так, будто мы расстались вчера. Умолял встретиться. Я долго отказывалась, но в конце концов согласилась. Где-то на окраине, в забегаловке — не в том ресторане, где когда-то пили шампанское, глядя друг другу в глаза.
И знаете, передо мной сидел уже не он. Не тот холёный, самоуверенный Дмитрий. Этот был сгорбленный, с красными глазами, с щетиной на липком от пота лице. Он был пустой. Всё, что делало его мужчиной моей жизни, исчезло. Его история тоже не удивила: она выкачивала из него деньги, требовала подарков, загубила его бизнес, слила данные конкурентам. И ушла. А он остался у разбитого корыта.
Он рыдал. Ползал на коленях. Клялся, что мы — его семья, что любит детей, любит меня. Я боялась, что дрогну. Но нет. Я смотрела на него и не чувствовала ничего. Ни жалости. Ни боли. Даже ненависти. Только пустоту.
Я сказала ему: *«Хватит позориться»*. Без злости — просто от усталости. Мне было всё равно, будет ли он кричать или умолять. Есть же люди, которые орут на улице — и все проходят мимо. Впервые за долгие годы я почувствовала, что свободна от него.
Но дома стало тихо. Не от одиночества — от неразрешённых вопросов. Я поговорила с матерью и подругами. Подруги были жёстки: *«Он предал раз — предаст снова. Ты вообще зря с ним встречалась»*. Мать, наоборот, ликовала. Говорила, что детям нужен отец. Что мне, как женщине, не стоит рубить с плеча. Что семья — это свято, даже если в сердце — мёртвая тишина.
Я слушала всех, но ответа не нашла. Прошёл месяц. Я всё ещё живу у бабушки. Сама готовлю, сама решаю, как жить. Дмитрий стал присылать больше денег, завязал с выпивкой. Всё ещё умоляет вернуться. Пытается доказать, что изменился. А я смотрю на свою жизнь и понимаю — не хочу, чтобы она оставалась такой. Но и к нему идти не могу.
Я уже не девочка. Мне не двадцать. Но я будто застряла. Страшно сделать шаг. Вперёд — в пустоту. Назад — в предательство. Я не знаю, куда идти. И каждую ночь, когда дети засыпают, я смотрю в тёмное окно и шепчу сама себе: *«Только бы понять, чего я хочу на самом деле. Только бы снова научиться чувствовать»*.
