День прощения
Последним автобусом Светлана вернулась из областного центра в родное село. Весь день моталась по городу — то в больницу за документами, то в ритуальное агентство, потом снова в морг, чтобы передать узелок с подготовленной матерью одеждой. Успела даже заскочить домой и переодеться в чёрную кофту.
Она опустилась на стул у кухонного стола, с трудом перевела дух, даже сил раздеться не было. Изба выстыла — надо бы печь затопить. Уехала затемно, а теперь уже ночь. Рассеянно смотрела на грязные следы на полу: врач скорой, санитары, увозившие мать, соседи. Только теперь Светлана вспомнила, что весь день дверь оставалась распахнутой, а на улице октябрь. Не знала, можно ли сейчас мыть пол, и решила оставить всё как есть.
За дверью скрипнули ступени. Сердце ёкнуло — может, Надя приехала? Но вошла тётя Лида, мамина подруга.
— Видела, как ты вернулась. Чем помочь?
— Ничем, — выдохнула Светлана.
— Холодно у тебя. Щас растоплю. — Тётя Лида вышла и тут же вернулась с охапкой дров, зашуршала на кухне.
На мгновение Светлане показалось, будто это мама хлопочет у печи, что всё дурной сон…
— Ну, скоро потеплеет. — Но в комнату вошла не мать, а тётя Лида. — О поминках не беспокойся. Завтра похороны? Поезжай в город, а мы с Марьей всё устроим. Надька в курсе? Приедет?
— Телефон не берёт. Смс отправила. Не знаю… Спасибо вам.
— Да ладно, не чужие. Мы с твоей матерью как родные были. — В голосе прозвучал укор, и Светлана подняла глаза. — Ну, пойду. — Тётя Лида замялась у двери. — Дом завтра не закрывай, ладно?
Светлана кивнула, закусив губу. В печи затрещали поленья, пламя загудело в трубе, изба ожила. И одиночество, сжимавшее горло с тех пор, как мать умерла, вдруг отпустило. Говорят, первые дни покойные рядом… Светлана огляделась — ничего не почувствовала.
Мать сдавала быстро. После смерти отца будто погасла. Замкнулась, перестала бороться. Иногда Светлане казалось, та специально торопилась к нему. После школы Светлана уехала в город, поступила в техникум на бухгалтера.
Каждые выходные навещала мать — благо, село под боком. Привозила еду, помогала по хозяйству. В последний год та резко сдала. Врачи разводили руками. Мать восприняла диагноз равнодушно, даже с облегчением.
Когда она уже не вставала, Светлана взяла отпуск. Через месяц мать умерла. Последние дни та не ела, не говорила. Светлана шептала ей что-то, гладила худую руку. Просила прощения за всё, умоляла не оставлять. Упомянула Надю — веки матери дрогнули, но глаза не открыла. Может, уже в ином мире, с отцом, которого ждала?
Отец пил умеренно, что редкость для села. Многие женщины к нему липли, но он оставался верен матери. С завода всегда приносил дочкам гостинцы.
Погиб он рано. Мать не оправилась. Светлане тогда семь было, а Надя как раз школу заканчивала. Уехала в училище — и больше не возвращалась.
Перед смертью мать просила позвонить Наде. Та не брала трубку. Светлана врала, что у сестры дочь болеет. Верила ли мать?
Светлана вспомнила, как год назад, узнав диагноз, звонила Наде.
— Она меня выгнала! Не приеду, — отрезала та.
— Она умирает…
— Я не виновата в смерти отца! — взорвалась Надя. — Мне самой было пятнадцать! А она думала, каково мне, когда вышвыривала?
— Она не выгоняла…
— Не приеду.
Разговора хлопнула дверь. Светлана вздрогнула. На улице темно, дверь не закрыта. Может, тётя Лида?
Страх сковал тело. Она вжалась в стену… В комнату вошла Надя.
— Наконец-то! — Светлана бросилась к сестре, прижалась к её холодной щеке.
Та не ответила на объятия.
— Не ждала? — голос Нади был сух, как осенний лист.
— Ждала! Чай есть… Варенье твоё любимое…
— Не надо.
— Она здесь умерла? — Надя бросила взгляд на кровать.
— Да. Ждала тебя.
Надя подошла к фото родителей.
— Похороны завтра?
— Да. Утром…
Слёзы капали на чёрную кофту.
— Ты говорила про чай.
За столом пили молча.
— Ты на неё стала похожа, — Надя избегала слова «мать».
— Почему не отвечала?
— Ты тоже меня винишь?
— Нет!
— Врёшь.
— Я видела, как отец погиб, — тихо сказала Светлана. — Это я позвала его.
Рассказала про тот день. Как бежала за отцом, как он вытащил Надю, а сам не выплыл. Как мать в гневе обвинила старшую дочь.
— Никто не виноват. И все…
Надя опустила голову.
— Мать приезжала к тебе.
— Когда?!
— Оставила продукты в общаге. Потом передавала с земляками…
Надя побледнела.
— Коля врал…
Перед отъездом сёстры нашли в рамке фото записку:
«Доченьки, я жила ради вас. Простите. Надя, не держи зла…»
Надя зарыдала.
— Она знала, что ты возьмёшь фото, — обняла её Светлана.
На кладбище Надя прошептала:
— Прости…
В автобусе сёстры сидели, обнявшись. Впереди была жизнь — и время наверстать упущенное.
