**День, когда я вернула свекровь в дом моего неверного мужа и его любовницы**
Семь лет мы с Александром были женаты. С самого дня свадьбы я жила со свекровью, Людмилой Петровной, которую разбил инсульт. Она была парализована, требовала ухода за каждым глотком еды, за каждым часом сна. Сначала я думала: ну что ж, свекровь как родная мать. Разве это не долг невестки?
Но я не знала, что этот груз растянется на годы… и тяжелее всего было то, что его должен был делить со мной единственный человек мой муж, Александр.
Днём он работал, а вечерами утыкался в телефон. Часто говорил: «Ты ухаживаешь за мамой лучше меня. Если я попробую, ей будет хуже». Я не злилась.
Я верила, что так и должно быть: жена ведёт дом, муж кормит семью. Пока не узнала, что Александр не только на работе… у него есть другая.
Однажды я наткнулась на сообщение: «Сегодня снова приду. С тобой в сто раз лучше, чем дома». Я не кричала, не рыдала, не устраивала сцен.
Тихо спросила: «А твоя мать, которую ты все эти годы забрасывал?» Александр молчал. На следующий день он ушёл из дома. Я знала куда.
Глядя на Людмилу Петровну, которая когда-то критиковала каждый мой кусок, каждый отдых, твердила, что я «не достойна быть её невесткой», у меня сжалось горло. Хотелось бросить всё. Но я вспомнила: достоинство это то, что нельзя терять.
Через неделю я позвонила Александру. «Освободился? Привезу тебе мать теперь ты о ней позаботишься».
Собрала её лекарства, справки и старую тетрадь с записями ухода. Вечером усадила её в коляску и мягко сказала: «Мама, отвезу тебя к Сашеньке на денёк. Сидеть в четырёх стенах тоска». Она кивнула, глаза блестели, как у ребёнка.
В их маленькой квартире я нажала звонок. Александр открыл, а за ним стояла та самая женщина, в шёлковом халате, с ярко-красными губами. Я закатила коляску в гостиную, разложила одеяло, подушки, поставила сумку с лекарствами на стол.
Квартира пахла духами, но было холодно и тихо. Александр пробормотал: «Что… что ты делаешь?»
Я улыбнулась. «Помнишь? Мама твоя. Я лишь невестка. Семь лет ухаживала… хватит». Женщина за его спиной побледнела, ложка с йогуртом так и замерла в воздухе.
Развернулась спокойно, будто завершала давний план. «Вот её карта, рецепты, памперсы, мазь от пролежней. Дозы записаны в тетради».
Положила тетрадь на стол и направилась к двери. Александр закричал: «Ты бросаешь мою мать?! Это жестоко!»
Я остановилась, не оборачиваясь. «Ты бросал её семь лет… разве это не жестокость? Я ухаживала за ней, как за родной, не ради тебя, а потому что она мать. Ухожу не из мести, а потому что выполнила свой долг перед человеком».
Повернулась к той женщине, посмотрела в глаза. «Если любишь его люби полностью. Это входит в комплект».
Достала документы на квартиру. «Она записана на меня. Ничего не забираю. Он ушёл только с одеждой. Но если понадобятся деньги на мать помогу».
Наклонилась, в последний раз погладила волосы свекрови. «Мама, веди себя хорошо. Если станет грустно навести тебя приду».
Людмила Петровна улыбнулась, голос дрожал. «Приходи… когда вернёшься домой».
Я вышла, закрыла дверь. В комнате повисла тишина, перемешанная с запахом духов и массажного масла. В ту ночь я спала спокойно, без снов. Утром разбудила сына, накормила завтраком и шагнула в новую жизнь без слёз, без злобы.
Вывод прост: нельзя держаться за тех, кто не ценит твоей жертвы. Добро не долг, а выбор. И иногда самое правильное уйти с высоко поднятой головой.
