Был день, когда я вернула свекровь в дом моего неверного мужа и его любовницы со словами, которые оставили их без дыхания.
Мы с Михаилом были женаты семь лет. С самого дня свадьбы я согласилась жить со свекровью, Антониной Петровной, женщиной, пережившей инсульт, парализованной с одной стороны и нуждавшейся в постоянном уходе за каждым приёмом пищи и послеобеденным сном. Поначалу мне казалось, что это будет просто: она моя свекровь, я её невестка, и забота о ней мой долг.
Но я не ожидала, что эта ноша растянется так надолго и самое тяжёлое было то, что её не разделял единственный человек, который должен был это делать мой муж, Михаил.
Днём он работал, а вечерами прилипал к телефону. Часто говорил: «Ты ухаживаешь за мамой лучше, чем я. Если попробую, ей будет только хуже». Я не держала на него зла.
Я думала, что так и должно быть: жена ведёт хозяйство, муж обеспечивает семью. Но потом выяснилось, что Михаил не только на работе у него была ещё одна.
Однажды я наткнулась на сообщение: «Сегодня вечером снова приду. Быть с тобой в тысячу раз лучше, чем дома». Я не кричала, не плакала, не закатывала сцену.
Просто тихо спросила: «А твоя мать, которую ты столько лет забрасывал?» Михаил промолчал. На следующий день он ушёл из дома. Я точно знала, куда.
Я посмотрела на Антонину Петровну женщину, которая когда-то критиковала каждый мой кусок, каждый мой отдых, говорила, что я «не достойна быть её невесткой», и комок подступил к горлу. Мне хотелось бросить всё. Но я напомнила себе: человек всегда должен сохранять достоинство.
Через неделю я позвонила Михаилу. «Ты свободен? Отвезу к тебе мать, чтобы ты за ней ухаживал».
Собрала её лекарства, медицинские справки и старую тетрадь с записями в тканевую сумку. Вечером помогла ей сесть в коляску и мягко сказала: «Мам, отвезу тебя к Мише на несколько дней. Сидеть на одном месте скучно». Она кивнула, глаза её блестели, как у ребёнка.
В их маленькой квартире я нажала звонок. Дверь открыл Михаил, а за его спиной стояла та самая женщина в шёлковом халате и с ярко-красной помадой. Я закатила коляску в гостиную, разложила одеяло и подушки, поставила сумку с лекарствами на стол.
В комнате густо пахло духами, но было холодно и тихо. Михаил пробормотал: «Что что ты делаешь?»
Я улыбнулась спокойно. «Помнишь? Мама твоя. Я всего лишь невестка. Семь лет ухаживала хватит». Женщина за его спиной побледнела, ложка с йогуртом застыла в её руке.
Я развернулась к выходу, будто завершала давно задуманное. «Вот её история болезни, рецепты, подгузники, салфетки и мазь от пролежней. Все дозы записаны в тетради».
Оставила тетрадь на столе и уже собиралась уходить, когда Михаил повысил голос: «Ты бросаешь мою мать?! Это жестоко!»
Я остановилась, не оборачиваясь, и ответила ровно: «Ты забросил её на семь лет разве это не жестокость? Я ухаживала за ней, как за родной, не ради тебя, а потому что она мать. Теперь ухожу не из мести, а потому что выполнила свою часть как человек».
Потом я посмотрела в глаза той женщине и чуть улыбнулась: «Если любишь его люби полностью. Всё это в комплекте».
После положила на стол документы на квартиру. «Она оформлена только на меня. Ничего не забираю. Он взял только одежду. Но если вдруг понадобятся деньги на уход за мамой я помогу».
Наклонилась и в последний раз погладила волосы свекрови. «Мам, веди себя хорошо здесь. Если станет грустно навести тебя».
Антонина Петровна улыбнулась, голос её дрожал. «Да приходи, когда вернёшься домой».
Я вышла, закрыв за собой дверь. В комнате повисла тишина, перемешанная с запахом духов и массажного масла. В ту ночь я спала спокойно, без снов. Утром встала рано, отвела сына завтракать и обняла новую жизнь без слёз, без злости.
