Десять лет вместе — и вот так… Из-за моего отца она собрала детей и ушла.
Мне тридцать четыре. И я один. Совсем. Жена исчезла, забрав наших троих сыновей, и уехала к маме в Мытищи. А я сижу в доме, который сам помогал строить, и слушаю, как часы методично отстукивают пустоту. Десять лет — казалось бы, что может разрушить такую жизнь? Оказалось, может. Мой отец.
С Аленой мы познакомились, как и многие сейчас, — в соцсетях. Сначала переписка, потом встречи, а через пару месяцев — уже свадьба. Всё завертелось, как в добром советском фильме. Я был по-настоящему счастлив. Через год родился Егор — наш первый сын. Я тогда буквально парил от радости. Не замечал усталости, проблем, жил ради семьи.
На тот момент мы с Аленой жили у моих родителей в Твери. И это была моя первая ошибка. Отец, хоть и трудяга, вечно находился в дружеских отношениях с бутылкой. Его выходки становились всё чаще. Крики, скандалы, унижения — Алена терпела молча. А я закрывал глаза. Думал: перетерпим, пройдет, привыкнет. Мать давно махнула на отца рукой, а для Алены всё это было в новинку и крайне болезненно.
Однажды он в пьяном угаре схватил её за руки, начал орать какую-то чушь. Она вырвалась, позвонила мне в слезах. Я примчался. Скандал. Крики. Итог — отец выставил нас на улицу. С грудным ребёнком на руках. Алена не спорила. Мы уехали к её матери.
Но и там, в Рязани, покоя не было. Тёща… женщина с характером. Бесконечные мужчины, шум, скандалы. Даже Алена не могла к этому привыкнуть, не говоря уже обо мне. Но выбирать не приходилось. Вскоре родился Никита — наш второй мальчик. Шустрый, улыбчивый, неугомонный. Пока Алена сидела с детьми, я работал на двух работах, чтобы семья не голодала.
Промучились в той квартире почти три года. Потом тёща вдруг заявила в лоб: «Ты мне не нравишься. Валите». Алена ушла со мной. Сняли жильё, наконец-то вздохнули спокойно. Без родственников, без чужих правил — впервые почувствовали себя настоящей семьей. Жили трудно, денег хватало впритык, я тащил всё один, Алена подрабатывала. Но мы были вместе. И это главное.
Потом моя мать затеяла строить дом в Подмосковье — под Балашихой. Мечтала о большом доме для всей семьи. Позвала нас, пообещала, что теперь всё будет иначе. Мы поверили. Вложились в стройку — деньгами, временем, силами. Через пару лет заселились. Дом — двухэтажный, места хватало всем: и родителям, и нам. Жили тихо, родился третий сын — Артём.
Но идиллия длилась недолго. Мать Алены продала свою квартиру и рванула в Москву, к её брату. По пути «на пару дней» заглянула к нам. И… осталась. Привела очередного «друга». Начались придирки, сплетни, скандалы. Алена нервничала. Мой отец снова запил. А я тем временем устроился на новую работу — теперь мотался в командировки через неделю. Дома бывал редко. А там тем временем назревал ад.
Вернувшись из очередной поездки, застал Алену за сбором вещей. Она плакала. Сказала: «Всё. Твой отец опять орал, что я только и умею детей рожать. Обозвал меня… А ты где был?»
Я стоял, будто громом поражённый. А потом смотрел, как моя жена с тремя детьми выходит из нашего дома. Уезжает. Будто в никуда. Но я знал — едет к матери. К той самой, которая только и делает, что нашептывает ей гадости про меня.
Звоню ей каждый день. Умоляю вернуться. Говорю сквозь слёзы. Она отвечает холодно: «Я больше не вернусь в этот дом. Никогда». Понимаю, что сам виноват. Что не поставил границы. Что не защитил. Что выбрал родительский комфорт вместо её спокойствия.
Теперь думаю: может, снова снять квартиру. Начать с нуля. Вернуть её и детей. Построить жизнь заново, но уже только вдвоём. Без пьяных отцов, без скандальных тёщ, без чужого вмешательства.
Не знаю, простит ли она. Вернётся ли. Но знаю точно: терять её не хочу. Мы прожили десять лет. Это была моя жизнь. А теперь её нет. И в этом доме вместе с ней исчез и воздух.
