Дети, которых я вырастил, уже отложили для меня место на могиле. Но есть то, о чём они не знают одна тайна, что, вероятно, их огорчит. Мне было сорок пять лет, когда я женился. Марья, с которой я решил связать жизнь, уже воспитывала троих детей. Её предыдущий брак распался, она осталась ни с чем, лишь с детьми и парой старых чемоданов. У меня был дом в Подмосковье, купленный на копейку сэкономленных рублей. Я не раздумывал: «Приводи детей, живите со мной. Станем семьёй».
Сначала было нелегко. Сыновья Андрей, Света и Злата каждый со своим характером, привычками, страхами. Старший всё время спорил, средняя плакала по пустякам, младший не отходил от мамы ни на шаг. Я делал, что мог: чинил им игрушки, возил в школу, покупал одежду, когда зарплата в рублях позволяла. Я никогда не делил их на «мои» и «чьито». Для меня они были просто нашими.
А потом всё пошаталось. Марья тяжело заболела и ушла. Я остался один с тремя детьми, не зная, как быть отцом, если ты не их биологический отец. Мне говорили: «Отдай их родственникам, ты им ничего не обязан». Но я не смог. Они привыкли ко мне, а я к ним. Я воспитывал их в одиночку, как умел.
Годы шли. Дети выросли, разъехались, создали свои семьи. Сначала звонили, приезжали, потом всё реже. Сейчас почти не появляются, лишь по праздникам и то скорее из привычки. Я старею, болею, и недавно случайно узнал: они давно уже отложили для меня место на кладбище, будто ждут моего ухода.
И вот что ранит сильнее всего. Я дал им крышу, еду, заботу, любовь. А в их памяти, наверное, я лишь «удобный старик с домом». Ни благодарности, ни настоящего участия.
Но есть то, о чём они не знают. Каждое утро зайдёт соседка Анна, простая женщина из нашего двора. Иногда приносит свежий хлеб, иногда маленькую порцию своего обеда. Спрашивает, как я себя чувствую. Не ради денег, не ради наследства просто из доброты. Когда у меня поднялась температура, она сама вызвала врача и просидела со мной, пока я не уснул. Тогда я понял: близость не в крови, а в человечности.
Поэтому решил: дом, где выросли дети, всё, что я накопил и берег, оставлю Анне. Не тем, кто ждёт моей смерти, а той, кто хотя бы спросила: «Как вы сегодня себя чувствуете?». Может показаться жестоким, но вины нет. Я отдал детям всё, что мог. Благодарность нельзя потребовать её лишь замечаешь.
И теперь душа спокойна. Я знаю, что поступаю правильно. Пусть судят, если захотят. Но скажите сами: имеет ли значение, кто записан в бумагах как «сын» или «дочь», если в трудный момент их рядом нет? Разве не ближе тот, кто подаст руку, когда ты упал? Я решил. Наследство оставлю не по крови, а по совести.
А вы как думаете? Кому действительно стоит отдавать любовь, время и то, что остаётся после нас: отдалившимся детям или тем, кто остался рядом, хоть и был когдато чужим?
