Девушка скрещивает ноги на кровати и раздражённо бормочет:
Он мне не нужен. Я от него отказываюсь. Мне нужен только Андрей, а он сказал, что ребёнок ему не нужен. Значит, и мне не нужен. Делайте с ним что хотите мне всё равно.
Дитя моё! Это же варварство отказываться от собственного малыша. Даже звери так не делают, вмешивается заведующая отделением Елена.
Плевать, что делают звери. Выпишите меня сейчас, а то я вам тут устрою мало не покажется, в ярости вопит только что родившая Северина.
Вы, дитя, глупа, прости Господи! вздыхает Елена.
Опыт подсказывает, что в такой ситуации медицина бессильна.
Неделю назад Северину переводят из родильного в детское отделение. Она упрямо отказывается кормить ребёнка сама, сколько бы её ни уговаривали. Единственное, она согласилась сцеживать молоко, но потом сама не знает, куда делись её руки.
Врачпациентка, молодая медсестра Маша, безуспешно пытается её успокоить. Северина бесконечно устраивает истерики, а Маша объясняет, что так опасно для малыша. Девушка заявляет, что уйдёт, если всё так будет. Маша зовёт Елену, и та часами пытается уговорить нелогичную маму. Северина повторяет, что ей нужен её парень, а он её ждать не будет уедет без неё.
Елена не сдаётся: за годы работы она видела множество подобных мам. Она может удержать Северину ещё три дня, пока та не успокоится. Услышав про три дня, девушка приходит в ярость.
Вы что, сошли с ума? Андрей уже злится на меня изза этого чертового ребёнка, а вы ещё подлизываете. Если я не поеду с ним на юг, он возьмёт Катрю.
Она рыдает, крича, что все глупы и не понимают, что Катря только ждёт, чтобы увести её парня. Этот ребёнок нужен ей лишь ради надежды на брак.
Елена снова вздыхает, отдаёт приказ дать валерьянку, и направляется к двери палаты. За ней следует ординаторка Оля.
В коридоре она останавливается и шёпотом спрашивает:
Вы верите, что ребёнку будет хорошо с такой матерью, если её так можно назвать?
Детка моя, отвечает Елена. Что делать? Иначе его отправят в домик ребёнка, а потом в детский дом. У обеих семей приличные условия: и у Северины, и у её парня. Может, попробовать поговорить с их родителями? Разузнайте их контакты, мне нужно с ними связаться.
Северина в тот же день убегает. Елена звонит родителям, но в семье молодого человека с ней даже не захотели разговаривать.
Через два дня к больнице приезжает отец мрачный, неприятный человек. Елена пытается с ним договориться, предложив посмотреть ребёнка.
Меня это не интересует, отводит он. Дочь напишет заявление об отказе, а я передам его через водителя.
Елена заявляет, что так нельзя, ребёнок должна сама прийти её не выписывали. Если всё не будет по правилам, будут проблемы. Мужчина напрягается, потом сыпется к жене, чтобы та решала.
На следующий день в палату приходит бледная женщина, садится на край стула и сразу же плачет. Она шепчет, что это ужасная потеря: родители мальчика уехали за границу, у них большие планы, а теперь такой случай. Дочка рыдает днями, крича, что ненавидит ребёнка, и заявляет, что поедет за ним за границу.
Елена предлагает посмотреть на малыша, надеясь, что у бабушки проснутся чувства. Чувства просыпаются, но только усиливают боль. Женщина, рыдая, говорит, какой он милый, и что взяла бы его, если бы могла. Но муж запретил, дочка не хочет.
Елена лишь бормочет «мда» и приказывает медсестре дать женщине валерьянку, ворчая, что изза таких случаев в отделении скоро закончатся успокоительные.
Затем она идёт к главврачу, рассказывает всё и сообщает, что планирует пока держать ребёнка в отделении. Главврач, раньше известный педиатр, видит малыша, улыбается и спрашивает, чем его кормят. Он такой крепыш, такой бутуз «Пончик», так его прозвали.
Пончик остаётся в отделении несколько месяцев. Сначала уговаривают мать, она приходит, играет с ним, говорит, что копит деньги на билет, будто нашла парня. Похоже, она привыкает к малышу.
Он тоже радуется, учится. Мать иногда приходит, охотно возится с ним, но уходя, всегда плачет, извиняясь за дочку, которая «любит парня, как сумасшедшая». Елена считает, что это не любовь, а похоть.
Мать и бабушка приходят, заявление не пишут, но ребёнок не забирают. Елена решает поговорить серьёзно: ребёнок заболел, тяжело. Ординаторка Оля, как только появляется возможность, бросается к нему. Пончик потеет, мокрые волоски прилипают к лобку. Он теряет вес, становится слабым, а Маша без устали носит его, говоря, что он уже не Пончик, а скорее блинчик. Но потом он набирает вес, возвращается к своему «пончиковому» виду и снова любимец отделения.
Однажды Северина случайно узнаёт, что её парень женится на другой. В ярости она кричит, что всё подстроили, чтобы их разлучить, ненавидит всех, особенно ребёнка. Если бы его не было, она была бы с Андреем, и они были бы счастливы. Она пишет заявление об отказе, приносит его главврачу и уходит.
Главврач вызывает Елену. Та, возвращаясь, мрачно говорит:
Всё, заявление написано. Главврач приказывает оформить ребёнка в домик ребёнка. Что теперь делаем?
Молодая ординаторка плачет. Елена садится за стол, снимает очки и долго их протирает, бормоча себе под нос когда заведующая протирает очки, значит, нервничает.
В этот момент Пончик радостно резвится в своей кроватке. Медсестра входит, приветствует его, он отвечает визгом, но вдруг замирает, словно прислушивается. Медсестра подходит проверить, и ребёнок смотрит на неё глазами, полными слёз. Она не знает, что объяснить, но чувствует, как у неё в груди чтото застряло, и слёзы сами льются.
Она узнаёт, что всё это случилось в момент, когда мать писала заявление об отказе. Елена бурчит, что пустяки не стоит придумывать, а всё это «суеверие», совпадение.
Брошенные дети всегда чувствуют отказ, будто ангелы шепчут им печальные вести, но они стараются стать незаметными, не мешать никому. Мир безразличен, но в нём есть добро, хоть и мало.
С того дня Пончик тихо лежит в кроватке, не улыбается, смотрит в глаза, невыносимо серьёзно. Маша пытается его развеселить:
Пончик, хочешь на ручки? Давай, посмотри, у меня есть бусинки, давай поиграем!
Она протягивает руку, но ребёнок отстранённо смотрит, не шевелясь, и Маша плачет.
Внезапно она восклицает:
Мы же предаем его! Сначала эти сволочи, а теперь мы! Он не виноват, что родился в такой семье! Ненавижу!
Сев на диван, сгорбившись, она почти не плачет, а жалобно всхлипывает. Елена встает, подходит, садится рядом, гладит её по плечу и говорит:
Дитёчка, я сама не знаю, что делать. Мне жаль Пончика, ты не представляешь, как мне жаль. Ох, Господи!
Я не буду сидеть и ждать, я действую.
Тогда не сиди, отзывается Елена, раздражённо. Не говори, что собираешься его усыновить. Тебе его и не дадут. Живёшь в общаге, мужа нет так что даже слушать не хочу. Сколько Пончиков у меня было за всю жизнь? Не сосчитать. Давай договоримся: мы дадим тебе время, а ты ищи ему хороших родителей.
Маша начинает искать родителей для Пончика, искренне и страстно, даже коллеги в районном центре вдохновляются её историей. И, как бы ни были ангелы, малышу тоже помогают.
Он простудился, но оформить нельзя. Елена, впервые почти радуясь, говорит: «Первый раз за всю жизнь радуюсь, что ребёнок заболел. Прости Господи!»
Наконец она находит пару Лана и Лев, тридцатилетние без детей, мечтавшие о малыше. Лана изящная женщина с мягкой улыбкой, Лев крепкий, почти военный. У них светлый, душевный дом.
Заведующая тоже им нравится: она, чуть смущённо, шутит о весе новорождённого, а Лана смеётся, спрашивая, нужен ли этот показатель для усыновления.
Лана открывает дверь палаты, решительно входит. Пончик спит, краснеет во сне, рука маленькая и нежная. Вдруг он просыпается, открывает глаза, сначала бросает взгляды вокруг, но, увидев Лану, замер. Он хмурится, затем широко открывает глаза.
Лана, не отводя взгляд, изучает его. Он, будто чуть дрожа, хватает её большой палец. Все смеются, называя его шустрым. Лана улыбается, кивнув, а Пончик тихо пискнет.
Заведующая, чуть кашляя, говорит:
Давайте на этом завершим первую встречу. Вы подойдёте домой, подумаете, посовещаетесь
Нам не нужно думать, отвечает Лана, не поворачиваясь. Мы уже решили.
Елена поднимает брови, а Лев, удивлённый, кивает.
Он боится, что я не вернусь, тихо говорит Лана. Ты отпусти меня, пожалуйста, сейчас. Мне нужно уйти, но я вернусь, обещаю.
Пончик замер, вслушиваясь в её голос, а затем отпускает палец, улыбаясь беззубой улыбкой и издавая радостный писк.
Это рефлексы, замечает Елена, быстро протирая очки, бормоча себе под нос.
