Я стоял в коридоре детского отделения и слышал, как молодая женщина, крикнув, оттопала ноги на кровати и с отвращением повторяла:
Он мне не нужен. Я от него отказываюсь. Мне нужен только Андрей, а он сказал, что ребёнку не нужен. Значит, и мне не нужен. Делайте с ним, что хотите мне всё равно.
Дитя моё! Это варварство отказываться от собственного ребёнка. Даже звери так не делают, вмешалась заведующая отделением.
Плевать, что делают звери. Выпишите меня сейчас, а то я вам тут устрою вопила новоиспечённая мать.
Ты, дитя, глупа, прости Господи! прошептала заведующая, вздыхая. Её опыт подсказывал, что в данном случае медицина бессильна.
Эту девушку неделю назад перевели из родильного в детское отделение. Дурная и сварливая, она отказывалась кормить малыша сама, как её ни уговаривали. Сценировать лишь сцеживание она согласилась, но тогда ей самой некуда было уйти.
Лечащий её врач, молодая Алёна, безуспешно пыталась её успокоить. Девица вечно устраивала истерики, а Алёна объясняла, что так ребенку будет опасно. Тогда мать заявила, что сбежит. Алёна, растерявшись, позвала заведующую, и та почти час пыталась убедить безрассудную маму, но та упорно держалась, что ей срочно нужен её парень, иначе он уедет без неё.
Заведующая, не желая сдаваться, решила продержать её ещё три дня. «Пусть подумает, может, одумается», сказала она. Услышав об этом, женщина вспылила:
Вы сошли с ума? Андрей уже злится изза этого ребёнка, а вы ещё подливайте! Если я не поеду с ним на юг, он возьмёт Катю.
Она заплакала, ругаясь, что все глупцы не понимают, что Катя ждёт, лишь бы увести парня. Этот ребёнок нужен ей лишь тем, что она надеялась выйти замуж.
Заведующая отдала приказ «напить её валерьянкой» и вышла из палаты, за ней пошла ординаторша, молчавшая всё время. В коридоре она остановилась и тихо спросила:
Вы верите, что ребёнку будет хорошо с такой матерью, если её так можно назвать?
Детка моя, ответила заведующая. Что делать? Иначе его отправят в дом малютки, а потом в детский дом. Семьи у них приличные: и у девицы, и у парня. Может, поговорим с родителями? Они взрослые, а это их первый внук. Тот ещё красавчик. Разузнайте их координаты, мне надо с ними поговорить.
Девица сбежала в тот же день. Заведующая позвонила её родителям, но в семье молодого человека с нею даже разговаривать отказались.
Через два дня к двери постучал отец хмурый, неприятный мужчина. Заведующая попыталась договориться, предложила посмотреть ребёнка. Он ответил, что его это не интересует, и сказал, что дочь напишет заявление об отказе, а он передаст его через своего водителя. Заведующая возразила, что так нельзя ребёнка надо выписать самой, иначе будет нарушение правил. Слова её напрягли мужчину; он, будто бы испугавшийся чиновников, пошёл на попятную и сказал, что пришлёт жену разбираться.
На следующий день в палату вошла бледная женщина, сидела на краешке стула и тихо плакала, шепча о горе. Оказалось, её семья богата, ребёнок её сына увезли за границу, а девица, о которой шла речь, рыдает и клянётся, что поедет к нему за границу. Она будет с Андреем, пусть мир рушится от её злости так она и вопила.
Заведующая предложила посмотреть малыша, надеясь вызвать у бабушки хоть какиенибудь чувства. Чувства появились, но только усилили боль. Женщина, держась за ребёнка, рыдая, говорила, какой он милый, что с радостью взяла бы его, но муж запретил, а дочь не хочет. Она вырвалась новым платочком и вновь раззналась.
Заведующая лишь пробурчала «мда», отдала медсёстре валерьянку и ворчала, что изза таких дурисов в отделении скоро закончатся успокоительные. Затем она пошла к главному врачу, рассказал всё и заявила, что пока будет держать ребёнка в стационаре. Главврач, бывший хороший педиатр, увидел малыша, улыбнулся и спросил, чем его кормят. «Крепыш, как пончик», прозвал он его, и имя закрепилось.
Так «Пончик» пролежал в отделении несколько месяцев. Сначала мать приходила, играла с ним, говорила, что копит деньги на билет, будто вычислила, где её парень. Вроде бы она привязывалась к ребёнку. Папа и бабушка тоже приходили, охотно ухаживали, но каждый раз уходили в слезах, извиняясь за дочь, которая «любит парня, как безумная». Заведующая считала это похотью, а не любовью.
Мать и бабушка не писали отказ, но ребёнка тоже не забирали. Тогда заведующая решила поговорить с ними серьёзно: ребёнок тяжело заболел, все переживали. Ординаторша Алёна, стоя рядом, постоянно ухаживала за малышом. Пончик стал худым, а Алёна, неутомимая, носила его в руках, говоря, что он уже не «пончик», а «блинчик». Но когда ребёнок поправился, он снова стал любимцем отделения, радовался Алёне, тянулся к её ярким коралловым бусам и улыбался.
Однажды девица узнала, что её парень уже женат. Она пришла в ярости, кричала, что всё подстроено, чтобы их разлучить, и ненавидит ребёнка. Если бы его не было, она была бы с Андреем, и всё было бы счастливо. Она написала заявление об отказе и отнесла его главному врачу, не сказав ни слова, и ушла.
Главврач позвал к себе заведующую. Та, выглядя мрачно, сказала:
Всё, заявление написано. Главврач приказал оформить бумаги в дом малютки. Что делать? Будем оформлять.
Молодая ординаторша заплакала. Заведующая сняла очки, долго их протирала, бормоча себе под нос у неё это всегда означало нервное напряжение. Она попыталась скрыть слёзы, но редко удавалось.
В тот момент Пончик радостно резвился в своей кроватке. Медсестра вошла, он радостно визжал, держа ручки и ножки в воздухе, потом вдруг затих. Медсестра проверила его, и ребёнок посмотрел на неё. В её глазах отразилось нечто, и слёзы сами потекли по щекам. Она не знала, почему плачет, но вспомнила, что это случилось в момент, когда мать писала отказ. Заведующая буркнула, что не стоит придумывать ерунду.
Все эти сказки суеверия, пустяки. Брошенные дети слышат, что от них отказались, будто ангелы шепчут им о печали, и стараются стать незаметными, не тревожить никого. Мир безразличен, но в нём есть добро, пусть и немного. Веришь, дитя моё? Жди и верь.
С того дня мальчик тихо лежал в кроватке, не улыбался, а лишь смотрел в глаза с тяжёлой серьёзностью. Алёна пыталась его развеселить:
Пончик, хочешь на ручки? Смотри, у меня есть бусинки, давай поиграем.
Она протягивала к нему руки, но он отстранённо смотрел, не шевелясь. В отчаянии она закричала:
Мы же предаем его! Сначала эти негодяи, а теперь мы! Ненавижу, что он родился в такой семье!
Она сидела на диване, уткнувшись в колени, и жалобно всхлипывала. Заведующая подошла, села рядом, погладила её по плечу и сказала:
Дитя, я не знаю, что делать. Мне жалко Пончика, ох, Господи! Что за работа?
Я не буду сидеть, я буду действовать.
Тогда и не сиди, отрезала заведующая. Действовать значит действовать, а не обещать усыновить. Живёшь в общежитии один, мужа нет два. Не слушай меня, это лишь эмоции. За всю жизнь у меня было столько «Пончиков», что уже не сосчитать. Давай договоримся: мы дадим тебе время, а ты ищи ему родителей.
Алёна начала искать хорошие семьи. Она вложила в это всю искренность, и даже коллеги в районной больнице начали верить в её миссию. Малыш тоже помогал, как мог: простуда пришла, но оформлять его нельзя. Заведующая, смеясь, сказала, что впервые в жизни радуется болезни ребёнка.
Наконец она нашла пару Людмила и Лев. Им за тридцать, детей нет, они давно мечтали о ребёнке и решили усыновить. Людмила была изящной, с мягкой улыбкой, голос её был мелодичен. Лев крепкий, почти военный, явно любил жену. Их дом был светлым и тёплым. Алёна выдохнула с облегчением, ведь им нужно было понравиться ребёнку, и они согласились посетить больницу.
Заведующая тоже понравилась им. Она чуть улыбнулась, увидев Льва, но сразу смутилась:
Извините, от восхищения. Не каждый день видишь такого крупняка, сказала она, потом спросив:
Какой у него был вес при рождении?
Простите, растерялся Лев. Не помню Может, мама подскажет?
Не нужен вес для усыновления, подмигнула Людмила, засмеявшись.
Людмила открыла дверь палаты, шагнула вперёд. Пончик спал, покраснел во сне, его крошечные ручки и ножки выглядели крохотными. Внезапно он проснулся, посмотрел на Людмилу, чуть нахмурился, а потом широко открыл глаза.
Людмила, не отрываясь, следила за ним, изучая каждую черту. Пончик, словно поняв её, ухватил её большой палец маленькой ручкой. Все радостно рассмеялись, восхищаясь тем, как ловко он держится. Затем он неуверенно улыбнулся, а Людмила кивнула ласково, и мальчик тихо пискнул. Заведующая, кивнув, сказала:
Давайте пока завершим встречу. Вы подумаете дома.
Нам не нужно думать, ответила Людмила, не оборачиваясь. Мы уже решили.
Заведующая удивлённо посмотрела на Льва, тот кивнул, сказав, что уже всё обсудили и решили взять малыша.
Людмила улыбнулась Пончику, протянула руку. Пончик сжёг её палец своей крошечной хваткой, не отпуская. Он не улыбался, но внимательно смотрел. В тишине звучал лишь лёгкий шёпот:
Пожалуйста, отпусти меня, я скоро вернусь, обещаю.
Пончик на секунду замер, потом, как будто понял, сжал пальчики ещё крепче и, наконец, отпустил её. Затем снова широко улыбнулся, издав радостный писк.
Заведующая, протирая очки, пробурчала:
Это же рефлексы, всё нормально. Так что держим его, пока ищем ему семью.
