**Дневник Веры Николаевны**
Сегодня снова думала о том выборе, который мне пришлось сделать. Сорок лет я прожила с Иваном Сергеевичем, моим мужем. Мы были примером для других — он уважаемый инженер на заводе, я — учительница в школе, растили сына, держали дом в порядке. Казалось, ничто нас не разлучит. Но жизнь распорядилась иначе.
Наш сын Дмитрий — вылитый отец: такой же упрямый, гордый, с железным характером. Не пил, не шлялся, окончил институт с красным дипломом, устроился программистом. Мы им гордились. Был женат, но брак развалился — жена изменила. Иван воспринял это как личное оскорбление.
Потом Дима встретил Анну. Сначала обрадовались, но потом узнали — она замужем. Красивая, умная, но для мужа это стало клеймом. Он отказался её принять.
— Скажи мне, сын, как ты можешь быть с ней? — спросил Иван однажды за ужином. — Она бросила мужа ради тебя. Уверен, что не сделает то же самое с тобой?
— Пап, я её люблю. Это моё решение.
— Тогда считай, что отца у тебя больше нет.
Эти слова стали точкой невозврата. Дима ушёл той же ночью. А утром Иван заблокировал его карту, отменил оплату за аспирантуру, позвонил в компанию и устроил так, чтобы сына не отпустили в отпуск — якобы «по семейным обстоятельствам».
Я уговаривала муча: «Ваня, давай простим его. Он же наш кровный». Но он лишь сжал зубы:
— Кто предаёт однажды — предаст и снова. Не хочу знать ни его, ни эту… блудницу.
Дмитрий снял однокомнатную в Подмосковье, устроился на подработку, чтобы платить за квартиру. Аня развелась и переехала к нему. Вскоре они расписались, но к нам не приходили. Пять лет я не слышала его голоса, не видела, как он живёт. А сердце ныло. Особенно, когда узнала, что у них родилась дочь — моя внучка.
Я снова умоляла Ивана: «Прости его, ну пожалуйста». Но он лишь холодно бросил:
— Если захочешь общаться — уходи. В моей семье нет места предателям.
Я ждала, что он остынет. Но нет. Тогда я решилась. Подруга из аптеки дала адрес Димы. Купила игрушки, собрала гостинцы, испекла ватрушки и поехала.
Он открыл не сразу. Стоял, смотрел на меня. Потом крепко обнял — без лишних слов. Аня вышла, вся в муке, улыбаясь. Она не злилась. А девочка… девочка с такими же карими глазами, как у Ивана, кинулась ко мне.
Мы пили чай до вечера, вспоминали прошлое. Я просила прощения за молчание. Они прощали. Поздно вернулась домой.
В квартире — тишина. В спальне пусто. На столе у зеркала — записка:
«Я тебя предупреждал. Иван».
И всё. Вещи собраны. Телефон не отвечает. Он ушёл. Навсегда.
Не знаю, что больнее — потеря сына или уход мужа. Я не изменяла, не врала. Просто пошла к внукам. К своей крови. Но для Ивана этого хватило, чтобы вычеркнуть всю нашу жизнь.
Теперь живу одна. Иногда Аня привозит внучку, зовёт в гости. Дима стал мягче, чаще улыбается. У них всё хорошо. И я рада. Но сердце пустое. Потому что до сих пор скучаю по Ивану. По его голосу, его твёрдости, его присутствию. Мы прожили вместе сорок лет. А разошлись из-за упрямства.
Не жалею, что выбрала детей. Но боль внутри всё равно есть. Не потому, что сомневаюсь. А потому что любовь, оказывается, может проиграть не измене и не расстоянию, а глупой обиде.
И если бы кто-то сейчас спросил, повторила бы я тот шаг — ответила бы:
Да. Потому что если выбирать между гордыней и семьёй — я выбираю семью. Даже если за это заплачено одиночеством.
