**Дневник директора школы**
Директор Петров пятнадцать лет проработал в школе и понял одну вещь: дети носят в себе то, чего взрослые часто не замечают.
Одни показывают свои трудности открыто, другие прячут их за вежливыми улыбками и тихим послушанием.
Маленькая Арина была из тихих.
Ей было девять, она казалась младше из-за хрупкого телосложения, с тёмными косичками, всегда аккуратно перевязанными голубыми ленточками. Никогда не шумела, не грубила, словно растворялась среди других детей.
Возможно, поэтому Петров заметил не сразу, что она делает.
Она воровала еду.
Не по-хулигански, не хватая со столов что попало. Она была осторожна. Каждый день после обеда осматривала столовую в поисках остатков: недоеденных бутербродов, нераспечатанных пакетов молока, яблок, брошенных на подносах.
Потом аккуратно складывала их в рюкзак, застёгивала и уходила.
Петров видел достаточно детей из неблагополучных семей, чтобы понимать: тут что-то не так.
В тот день, когда ученики собирались домой, он осторожно подошёл к ней.
— Арина, — присел рядом. — Зачем ты берёшь эту еду, солнышко?
Пальцы её сжали ручки рюкзака.
— Я… Товарищ директор… — она замолчала, опустив глаза. — Мама очень старается, но нам иногда не хватает на еду.
Петров слишком долго работал с детьми, чтобы не распознать полуправду. Арина не врала, но и не договаривала.
Вечером, за ужином с женой Ларисой, он принял решение.
Он проследит за девочкой.
Он сидел за столом, но мысли его витали далеко. Не замечал аромата жареной курицы с укропом, не слышал, как Лариса стучит вилкой по тарелке.
В голове стоял образ: Арина, прячущая остатки еды.
— Ты сегодня молчишь, — Лариса присмотрелась к нему. — Тяжёлый день?
— Да, — он вздохнул.
— Проблемы в школе? Учителя? Или опять твои дети?
Слово “твои” сжало ему сердце.
— Есть девочка… Арина. Девять лет, тихая, скромная. Хороший ребёнок.
Лариса кивнула, внимательно слушая.
— Сегодня заметил, как она собирает еду в столовой. Не просто берёт лишнюю булочку — нет, она копит. Берёт недоеденные бутерброды, яблоки, пакеты молока.
Лариса нахмурилась.
— Может, оставляет на потом?
— Нет, — покачал головой Петров. — Она словно… кого-то кормит.
— Я спросил её, — продолжил он. — Она сказала, что мама много работает, и еды не всегда хватает. Может, это правда… Но, Ларис, что-то тут не так.
Лариса задумалась, потом сложила руки на столе.
— Думаешь, она скрывает что-то серьёзное?
— Думаю. И не могу от этого отделаться.
Она положила ему на тарелку печёную картошку.
— Что собираешься делать?
— Хочу проследить за ней завтра после уроков.
Лариса не удивилась.
— Если сердце подсказывает, что что-то не так — слушай его.
— А вдруг я преувеличиваю?
— А вдруг нет?
Этого было достаточно. Она коснулась его руки.
— Арина — всего лишь ребёнок. Если ей нужна помощь, она может просто не знать, как попросить. Но ты всегда замечаешь таких детей.
Её слова успокоили его. Завтра он пойдёт за Ариной.
Когда прозвенел звонок, и дети хлынули из школы, Петров держался на расстоянии. Арина пошла не домой, а в другую сторону.
Он почувствовал тревогу.
Она прошла несколько кварталов, мимо закрытых магазинов и пустырей, пока не остановилась у старого дома на окраине.
Петров затаился. Дом был полуразрушен, краска облупилась, окна заколочены.
Арина не вошла внутрь.
Она достала из рюкзака еду и положила в проржавевший почтовый ящик. Затем постучала дважды и спряталась за куст.
Дверь скрипнула. На пороге появился мужчина.
Худой, небритый, с впалыми щеками. Одежда висела на нём мешком. Он достал еду из ящика и скрылся внутри.
Арина убежала.
Кто этот человек? И почему Арина его кормит?
Утром Петров вызвал Арину в кабинет.
— Арина, кто этот человек в старом доме?
Она испуганно перевела взгляд на дверь, на окно, потом снова на него.
— Я… не знаю…
— Тебе не надо бояться. Я просто хочу понять.
Она тяжело вздохнула.
— Его зовут Дмитрий. Он был пожарным.
По спине Петрова пробежал холод.
Года три назад в городе был пожар. Мужчина погиб. Женщину с дочкой спасли.
Отца Арины.
— Он спас меня и маму, — прошептала Арина, вытирая слёзы. — Но папу не успел. И… он не смог себя простить.
Он запил. Потерял работу, дом. О нём все забыли. Но я — нет. Он герой. Даже если сам так не думает.
Петров молчал.
— Ты попыталась его поблагодарить?
— Да, давно. Но он был пьян… закричал, чтобы я ушла. Теперь я просто оставляю еду. Он не знает, что это я.
— Как ты нашла его?
— В газете прочитала. А дом… мы с мамой хотели отнести ему пирог, но его не было дома. Я запомнила.
Девятилетняя девочка несла в себе благодарность и жалость, которых лишился этот человек.
А Дмитрий был героем, которого бросили.
Так нельзя.
Вечером Петров подошёл к дому. Дверь открылась не сразу.
— Тебе чего? — голос хриплый, давно не говоривший.
— Я знаю про Арину.
Дмитрий напрягся.
— Девочка, что приносит тебе еду. Она никогда в тебя не разуверилась. Ты знал, что это она?
— Мне не нужно жалость.
— Это не жалость. Это благодарность.
— Благодарность? Я её отца не спас.
— Но спас её. И её мать. Арина до сих пор считает тебя героем.
Дмитрий отвернулся, руки дрожали.
— Она… помнит меня?
— Никогда не забывала.
— Я этого не заслужил.
— Тогда заслужи. Потому что эта девочка верит в тебя. Да, ты не спас её отца… но спас её. И это важно.
На следующий день Петров и Арина пришли к Дмитрию вместе.
Впервые за годы он впустил их.
Прошли недели. Дмитрий перестаОн устроился в пожарную часть инструктором, Арина с мамой стали приходить к нему по воскресеньям, а однажды, когда первый снег покрыл крыши, Дмитрий положил девочке на ладонь бумажного журавлика и сказал: “Спасибо, что не дал мне пропасть”.
