Уже подходя к дому, я услышала звонок в сумке. Достаю телефон — брат.
— Привет, Тёмыч, — улыбаюсь я, упрямо называя его детской кличкой, хотя он давно вымахал выше меня.
— Ты не забыла, что у мамы через неделю юбилей? — напоминает он.
Как вовремя… Я ведь правда забыла.
— Конечно помню, — откровенно вру. — А ты подарок купил?
— Как раз поэтому звоню. Давай встретимся, обсудим.
— Ко мне зайди? Или завтра в обед в нашу «Пельменную»? — предлагаю я.
— Договорились. В полдень жду тебя там. Если что, скину смс. До завтра! — И Антон бросает трубку.
Обожаю его, своего младшего брата. Он мне ближе всех на свете. Не мама, а именно он. Сейчас даже страшно вспоминать, что когда-то я хотела его убить. До сих пор гложет стыд, особенно когда вижу его. Не простила бы себе… А тогда…
***
Мои будущие родители встретились в универе и дня не могли прожить друг без друга. Всё время вместе. Но уединиться им было негде — мама жила с родителями, отец в общаге. Единственный выход — пожениться. О чём они и заявили маминым родителям. Уговоры, слёзы, просьбы подождать — ничего не помогло. Молодые стояли насмерть, доказывая, что их чувства — навсегда. Бабушке с дедушкой осталось только сдаться.
У мамы характер — если что в голову вбила, то не переубедишь. Она уговорила родителей сыграть скромную свадьбу, а сэкономленные деньги пустить на съёмную квартиру. Ведь в двух комнатах с родителями не поживёшь. Так и решили.
Первое время молодожёны только и делали, что не вылезали из постели. На пары приходили сонные, но счастливые, излучая любовь на всех вокруг. Как все влюблённые, были уверены — их чувствам ничего не страшно. Да и откуда взяться бедам? Какие наивные…
Случилось то, что и должно было случиться — мама забеременела. Для обоих это стало неожиданностью, но первое испытание они выдержали. До дипломов оставалось полтора курса — ничего, справятся.
Маму скрутил жуткий токсикоз. Её тошнило от любого запаха, она не могла готовить, всё время хотелось спать. Отец начал задерживаться у однокурсников в общаге. Начались ссоры. Но токсикоз прошёл, мама снова взялась за плиту, и мир восстановился.
С моим рождением начался ад. Хронический недосып, усталость, а учёбу никто не отменял. Бабушка с дедушкой брали отпуска по очереди, чтобы сидеть со мной. Мама сбегала с пар, потому что от молока болела грудь.
Её нервы передавались мне. Наверное, поэтому я орала без остановки и засыпала только на руках. Родители с радостью скидывали меня кому-нибудь и мчались в универ, чтобы хоть немного отдохнуть.
Любовь любовью, но терпения и опыта не хватало. Стали замечать недостатки, копить обиды, считать, кто больше устал. Из-за недосыпа ссоры вспыхивали по любому поводу. Отец снова пропадал в общаге, возвращался поздно, и крики возобновлялись.
Но вот дипломы получены, отец устроился на работу. Безденежье и бессонные ночи остались в прошлом. Меня отдали в садик, мама тоже вышла на работу. Но я начала болеть. Маме постоянно приходилось брать больничные. Бабушка с дедушкой были ещё работающие, помочь не могли. Жизнь подкидывала новые испытания. Отец задерживался на работе…
Однажды он пришёл поздно, и мама устроила скандал.
— Всё, хватит! — крикнул отец. — Я так больше не могу. Наш брак был ошибкой. Я люблю другую. — Без предисловий собрал вещи и ушёл.
Я этого, конечно, не помню. Что-то рассказала мама, что-то — бабушка, до чего-то додумалась сама, когда выросла.
Не каждая молодая семья выдерживает быт. После развода маму будто подменили. Она плакала, а свою боль вымещала на мне.
Если я проливала чай или роняла печенье, мама шипела: «Криворукая, вся в отца». Я решила, что он ушёл из-за меня — потому что я плохая. И долго в это верила. Так и выросла с чувством вины.
— Все дети как дети, а ты — грязнуля, везде испачкаешься, — ворчала она. — Вся в отца.
Казалось, мой один вид раздражал её. Наверное, так и было — бабушка часто говорила, что я вылитый отец. Ну надо же было так уродиться…
Вся моя жизнь свелась к одному — не расстраивать маму. Четвёрка в дневнике была трагедией. Я выворачивалась наизнанку, чтобы угодить. Но это было невозможно.
Почерк у меня был не ахти.
— Что за каракули? Курица лапой писала, — морщилась мама.
И я просиживала вечера, выводя буквы, вместо игр. И ведь добилась красивого почерка! Но мама, кажется, даже не заметила.
Потом она снова вышла замуж. Стало легче — она перестала на меня обращать внимание. Дядя Серёжа часто заходил ко мне, играл, помогал с уроками, пока мама не звала его.
Однажды он спросил: «Хочешь братика или сестрёнку?» Я никого не хотела. Хотела, чтобы любили меня. Но ответила: «Братика». Дядя Серёжа улыбнулся и потрепал меня по голове. Мама так никогда не делала. Я расплылась от этой ласки.
Те несколько дней, пока мама была в роддоме, стали самыми счастливыми. Мы жили вдвоём с дядей Серёжей. Ни криков, ни ссор. Я стала звать его папой. Но вот мама вернулась с комочком в одеяле, и всё изменилось.
Брат был маленьким, вечно орущим комком. Как же я его возненавидела. Теперь и папа перестал обращать на меня внимание. Но время шло. Брат подрос и ковылял за мной на пухлых ножках. Это не радовало. Стоило ему упасть — мама тут же обвиняла меня.
Вся любовь доставалась ему. Мама взахлёб рассказывала о его успехах, забывая про меня. Только папа спрашивал, как дела в школе. Наверное, тогда во мне и созрела мысль: если брата не будет — он будет любить только меня. Даже не мысль — смутное, неосознанное желание.
Когда я окончила третий класс, а брату шёл третий год, мы поехали на море. Как же было здорово! Тёплая вода, горячий песок, солнце в голубом небе… Мы уходили подальше от людей.
В тот деньЯ крепко сжала его маленькую руку в своей и повела к берегу, понимая, что ни за что не смогу причинить ему боль — ведь он стал самым дорогим человеком в моей жизни.
