Дочь сдала отца, как старый хлам: правда, которая режет по сердцу
Павел Иванович и подумать не мог, что старость свою встретит за чужим забором, под присмотром сиделок и в окружении таких же забытых стариков. Он всегда верил, что заслужил больше – уважение, заботу, покой. Ведь всю жизнь вкалывал, тянул семью, строил быт вокруг своей единственной радости – жены Людмилы и дочки Светланы.
С Людмилой они прожили душа в душу больше тридцати лет. После её смерти четыре года назад в доме стало пусто и тоскливо. Единственным утешением оставались Светлана и маленькая внучка Настя. Помогал, как мог – нянчил девочку, отдавал пенсию на еду, сидел с ней, когда дочь с зятем уходили в кино или на работу. А потом вдруг всё переменилось.
Светлана стала кривить губы, когда отец засиживался на кухне. Раздражал её его кашель. «Пап, ты своё уже прожил, дай и нам пожить!» – звучало всё чаще. Потом пошли разговоры про «хороший дом с уходом», «уютный пансионат с докторами и телевизором». Павел пытался противиться.
– Светка, это моя квартира. Если тесно – съезжай к тёще. У неё трёшка пустует.
– Ты же знаешь, мы с ней на ножах. Да и вообще, не начинай! – зло огрызнулась дочь.
– Квартиру хочешь отжать. Лучше бы сама деньги зарабатывала, а не отца на помойку выносила!
После этой ссоры она назвала его «эгоистом», пригрозила, что «добьётся своего». Через неделю он сам собрал вещи. Не потому, что хотел. Потому что стало невмоготу чувствовать себя чужим в собственном доме. Ушёл молча. Светлана сияла. Чуть ли не на руках выпроводила.
В пансионате ему досталась каморка с окном и допотопным телевизором. Павел коротал дни во дворе, под открытым небом, среди таких же брошенных.
– Детки вас сюда пристроили? – как-то спросила соседка по скамейке.
– Ага, дочка решила, что я ей жить мешаю, – ответил он, сдерживая ком в горле.
– У меня похоже. Сын жену выбрал. Меня за дверь выставили. Я – Галина.
– А я – Павел. Рад познакомиться.
Подружились. Тяжесть на душе стала легче, когда рядом тот, кто понимает. Так прошёл год. Дочь ни разу не позвонила. Не приехала. Не написала.
Однажды Павел сидел с книгой, как вдруг услышал знакомый голос.
– Павел Иванович? Не думала вас здесь увидеть, – удивилась его бывшая соседка Татьяна, врач, приехавшая осматривать постояльцев.
– Вот так-то. Уже год тут. Как видишь, стал обузой. Ни звонка, ни письмеца.
– Странно… Светлана же говорила, что вы домик в деревне купили, уехали на природу отдыхать.
– Лучше бы уехал… А не сгинул тут, за колючкой.
Татьяна покачала головой. Но после осмотра вернулась. Не могла выкинуть разговор из головы. Через пару недель приехала снова – уже с предложением:
– Павел Иванович, у меня в деревне мамин дом пустует. Она недавно умерла, хозяйство распродали. Дом крепкий, тёплый, рядом лес, речка. Хотите – живите там. Мне он не нужен, а продавать жалко.
Старик молчал, а потом разрыдался. Чужая женщина предложила то, на что родная дочь плюнула.
– Можно попросить ещё? Тут одна женщина… Галина. Тоже никому не нужна. Хотел бы, чтобы мы вместе поехали.
– Конечно, – улыбнулась Татьяна. – Если она согласна – без вопросов.
Павел подбежал к Галине:
– Собирай манатки! Поехали! Дом в деревне, воздух, воля. Будем жить. Надоело тут киснуть!
– Поехали! За новой жизнью!
Собрали узлы, купили провизию и отправились. Татьяна сама их отвезла, не захотела, чтобы тряслись в автобусе. Павел обнимал её, не зная, как благодарить. Только попросил: «Только Светке не говорите. Не хочу о ней и слышать».
Татьяна улыбнулась и кивнула. Она не совершила подвига. Просто поступила по-человечески. А в наше время это – уже редкость.
